Книга Ангелология, страница 31 – Даниэль Труссони

Эванджелина моргнула. Она крепко заснула и теперь не могла сообразить, что происходит. Ей казалось, библиотека вместе с книжными полками и мерцающим камином находится глубоко под водой. Она поспешно опустила ноги на пол и села.

— Думаю, вам известно, — произнесла Филомена, садясь рядом с Эванджелиной, — что сестра Селестина — одна из самых старших в нашем сообществе. Я не знаю, что случилось сегодня, но она весьма расстроена. Я провела с ней всю вторую половину дня и едва смогла ее успокоить.

— Мне очень жаль, — сказала Эванджелина и почувствовала, как при упоминании Селестины у нее в мозгу что-то щелкнуло. — Я заходила, чтобы спросить ее кое о чем, что я нашла в архиве.

— Она была чрезвычайно взволнована, — сказала Филомена. — О чем вы с ней говорили?

— У меня и в мыслях не было беспокоить ее, — ответила Эванджелина.

Она с пугающей четкостью вспомнила безумие, в которое впала Селестина при попытке поговорить с ней про письма. Было бы наивным полагать, что она удержит в тайне такую странную беседу.

Сестра Филомена пристально поглядела на Эванджелину, словно пытаясь определить, готова ли она к сотрудничеству.

— Дело в том, что Селестина снова хочет поговорить с вами, — наконец сказала она. — Я хочу попросить вас сообщить мне обо всем, что узнаете от Селестины.

Эванджелине ее слова показались странными. Она не понимала, зачем это нужно Филомене, но кивнула в ответ.

— Мы больше не должны допустить, чтобы она переутомилась. Пожалуйста, будьте осторожны в разговоре с ней.

— Хорошо, — ответила Эванджелина, встала и отряхнула водолазку и юбку от налипших ниток. — Я сейчас же пойду к ней.

— Дайте слово, — строго сказала Филомена, провожая Эванджелину до дверей библиотеки, — что сообщите мне обо всем, что вам расскажет Селестина.

— Но зачем? — спросила Эванджелина, пораженная бесцеремонностью Филомены.

Филомена помолчала, подбирая слова:

— Селестина не так сильна, как кажется, дитя. Мы не хотим подвергать ее опасности.

Сестра Селестина уже не сидела в коляске, а лежала на кровати. На столике стоял поднос с нетронутым ужином — куриный бульон, крекеры и вода. Увлажнитель воздуха исходил паром, комнату заполнял сырой туман. Инвалидное кресло осталось в углу возле окна. Задернутые шторы придавали келье вид мрачной больничной палаты. Это впечатление усилилось, когда Эванджелина аккуратно закрыла за собой дверь, отрезавшую все звуки.

— Входите, входите, — пригласила Селестина.

Селестина сложила руки на груди. Эванджелине вдруг захотелось прикрыть ладонью белые хрупкие пальцы старухи, защитить их, хотя она не могла понять почему. Филомена была права: Селестина совсем ослабела.

— Вы хотели видеть меня, сестра, — проговорила Эванджелина.

С большим трудом Селестина приподнялась и откинулась на подушки.

— Я должна просить вас извинить мое сегодняшнее поведение, — сказала она, глядя прямо в глаза Эванджелины. — Не знаю, как это объяснить. Я не говорила об этом слишком много лет. Даже странно, что, несмотря на прошедшие годы, события юности настолько живы в памяти и так волнуют меня. Тело может состариться, но душа остается молодой, какой ее создал Бог.

— Не нужно извиняться, — сказала Эванджелина и положила ладонь на тонкую, как прутик, руку Селестины, вырисовывающуюся под тканью длинной ночной рубашки. — Я сама виновата, что расстроила вас.

— Честно говоря, — продолжала Селестина более твердым голосом, словно гневаясь, — вы меня застали врасплох. Я не сталкивалась с этими событиями очень много лет. Я знала, что наступит время, когда я все расскажу вам. Но я думала, это произойдет гораздо позже.

Селестина опять сбила ее с толку. Этими словами она вдребезги разбила хрупкое равновесие, которое обрели было мысли Эванджелины.

— Подите сюда, — сказала Селестина, оглядывая комнату. — Пододвиньте стул и сядьте рядом со мной. Это будет долгий рассказ.

Эванджелина взяла в углу деревянный стул, поставила его у изголовья кровати Селестины и села, внимательно слушая слабый голос монахини.

— Думаю, вам известно, — начала Селестина, — что я родилась и училась во Франции и приехала в монастырь Сент-Роуз во время Второй мировой войны.

— Да, — быстро ответила Эванджелина. — Я знаю об этом.

— Наверное, вы также знаете…

Селестина помолчала и посмотрела в глаза Эванджелины, словно ища в них осуждение.

— …что я оставила все — свою работу и свою страну — в руках нацистов.

— Мне кажется, война вынудила многих искать убежища в Соединенных Штатах.

— Я не искала убежища, — сказала Селестина, подчеркивая каждое слово. — Во время войны мы переживали тяжелые лишения, но я бы выдержала их, если бы осталась. Возможно, вы этого не знаете, но я приняла постриг не во Франции.

Она закашлялась в носовой платок.

— Я сделала это в Португалии, на пути в Соединенные Штаты. До этого я была членом другого ордена, одного из многих, которые преследуют те же цели, что и наш. Только… у нас был разный подход к их достижению. Я сбежала из этой группы в декабре сорок третьего года.

Селестина уселась повыше и отпила глоток воды.

— Я оставила эту группу, — наконец сказала она. — Но они не отпустили меня так просто. Прежде чем уйти, мне пришлось выполнить последнее задание. Члены этой группы приказали мне отвезти посылку в Америку и передать ее нашему агенту в Нью-Йорке.

— Эбби Рокфеллер, — рискнула предположить Эванджелина.

— Поначалу миссис Рокфеллер была просто богатой дамочкой, которая посещала нью-йоркские встречи. Подобно многим женщинам светского общества, она только наблюдала. Я полагала, что она занимается ангелами подобно тому, как богачи занимаются орхидеями — с большим энтузиазмом, но не обладая знаниями. Честно говоря, я понятия не имею, в чем состоял ее интерес до войны. Когда же началась война, она очень искренне стала помогать нам. Она поддерживала нашу работу. Госпожа Рокфеллер присылала оборудование, транспортные средства и деньги, чтобы помочь нам в Европе. Наши ученые не принимали ничью сторону во время войны — в душе мы были пацифистами, нас финансировали неофициально, как и в самом начале.

Селестина поморгала, словно ей в глаз попала соринка, и продолжила:

— Таким образом, вы можете догадаться, что частные источники финансирования существенно помогли нам выжить. Миссис Рокфеллер приютила членов нашей группы в Нью-Йорке, организовала их выезд из Европы, встретила в порту и дала убежище. При ее поддержке мы смогли предпринять нашу самую большую миссию — экспедицию в глубь земли, в самый центр зла. Подготовка к путешествию длилась много лет, с тысяча девятьсот девятнадцатого, когда был найдет рукописный отчет о предыдущей экспедиции в ущелье. Вторая экспедиция была предпринята в сорок третьем. Было рискованно ехать в горы, поскольку на Балканы падали бомбы, но миссис Рокфеллер подарила нам превосходное снаряжение и обеспечила всем необходимым. Можно сказать, всю войну миссис Рокфеллер оставалась нашим ангелом-хранителем, хотя многие не желали уезжать так далеко.