Онлайн книга «Проклятие Янтарной комнаты»
— Дворецкий упоминал о раскопках в Германии. Я читал статью об этом позавчера, кажется. Конечно, работы требуют вашего постоянного внимания. Почему вы здесь, а не там? — Там нечего искать. Лицо Лоринга выражало любопытство, ничего более. Маккой рассказал хозяину дома о раскопках, трех грузовиках, пяти телах и буквах на песке. Он показал Лорингу фотографии, сделанные Альфредом Грумером, вместе с еще одной, сделанной вчера утром после того, как Пол превратил оставшиеся буквы в надпись «ЛОРИНГ». — У вас есть какие-либо объяснения, почему мертвец нацарапал ваше имя на песке? — спросил Маккой. — Не думаю, что это сделал он. Как вы сказали, это только ваши домыслы. Пол сидел молча, довольный тем, что позволил Маккою вести беседу, и оценивал реакцию чеха. Рейчел, казалось, тоже изучала старика. — Однако, — продолжал Лоринг, — я понимаю, почему вы можете так думать. Первоначальные несколько букв в некотором роде последовательны. Маккой встретился взглядом с Лорингом. — Пан Лоринг, позвольте мне перейти к делу. Янтарная комната была в той пещере, и я думаю, вы или ваш отец были там. Неизвестно, до сих пор ли панели находятся у вас. Но я думаю, что когда-то они у вас определенно были. — Даже если бы я обладал таким сокровищем, зачем мне было бы признаваться в этом вам? — Вы бы не признались. Но вы бы не захотели, чтобы я сделал эту информацию достоянием прессы. Я подписал несколько соглашений о трансляциях с агентствами новостей по всему миру. Эти раскопки для меня — банкротство, но такая информация — настоящий динамит. Она позволит мне компенсировать по крайней мере некоторую часть того, что собираются получить мои инвесторы. Я предполагаю, что русские будут действительно заинтересованы. По слухам, они могут оказаться, мягко говоря, настойчивы в возвращении своего потерянного сокровища. — И вы подумали, что я, возможно, захочу заплатить за молчание? Пол не верил своим ушам. Он что, собирается трясти старика как грушу? Он и понятия не имел, что Маккой приехал в Чехию, чтобы шантажировать Лоринга. И Рейчел явно тоже. — Подождите, Маккой, — сказала Рейчел с раздражением. — Вы не говорили ни слова о вымогательстве. — Мы не хотим в этом участвовать! — эхом откликнулся Пол, чтобы поддержать позицию бывшей жены. Но Маккоя было не удержать. — Вам двоим придется смириться с моей программой. Я думал об этом всю дорогу. Этот человек не покажет нам Янтарную комнату, даже если она у него есть. Но Грумер мертв. Еще пятеро человек мертвы в Штодте. Ваш отец, ваши родители, Макаров — все мертвы. Трупы повсюду. Маккой свирепо взглянул на Лоринга. — И я думаю, этот сукин сын пытается внушить нам и всему миру, что ему ничего не известно! Жилка пульсировала на лбу старика. — Неслыханная грубость, пан Маккой! Вы приходите в мой дом и обвиняете меня в убийстве и воровстве? Его голос был твердым, но спокойным. — Я вас не обвинял. Но вы знаете больше, чем хотите сказать. Ваше имя упоминалось вместе с Янтарной комнатой в течение многих лет. — Это слухи. — Рафаль Долинский, — сказал Маккой. Лоринг ничего не ответил. — Он был польским репортером, который связался с вами три года назад. Он отправил вам отрывок статьи, над которой работал. Приятный человек. Он мне действительно понравился. Очень решительный. Подорвался на руднике несколько недель спустя. Вы помните? — Я ничего об этом не знаю. — Рудник рядом с тем, который внимательно осматривала судья Катлер. Может, даже тот самый. — Я читал об этом взрыве несколько дней назад и не понимаю связи. — Могу поспорить, — усиливал нажим Маккой, — прессе понравятся мои предположения. Подумайте об этом, Лоринг. Это попахивает замечательной историей. Международный финансист, потерянное сокровище, нацисты, убийство. Не говоря уж о немцах. Если вы нашли янтарь на их территории, они тоже захотят вернуть его. Русским бы тоже кое-что перепало. — Господин Лоринг, — вмешался Пол, — я хочу, чтобы вы знали, что ни я, ни Рейчел ничего не знали об этом, когда согласились сюда приехать. Нашей заботой было разузнать что-нибудь о Янтарной комнате, удовлетворить некоторое любопытство, вызванное отцом Рейчел, ничего более. Я юрист. Рейчел — судья. Мы бы никогда не стали участвовать в шантаже. — В объяснениях нет необходимости, — отрезал Лоринг. Он повернулся к Маккою: — Возможно, вы правы. Домыслы могут стать проблемой. Мы живем в мире, в котором общественное мнение гораздо важнее правды. Я понимаю эту настойчивость больше как форму страховки, нежели как шантаж. Улыбка скривила тонкие губы старика. — Понимайте как хотите. Все, чего я хочу, — это чтобы мне заплатили. У меня серьезная проблема с наличными, и я должен объясняться перед многими людьми. Цена молчания повышается с каждой минутой. Лицо Рейчел было сурово. Пол чувствовал, что она готова взорваться. Маккой не понравился ей с самого начала. Она с подозрением относилась к его повелительной манере, была озабочена тем, что они ввязались в его деятельность. Теперь она его услышала. Он виноват в том, что они так глубоко в этом увязли. Его проблема теперь вытащить их. — Могу я кое-что предложить? — спросил Лоринг. — Пожалуйста, — сказал Пол, надеясь на хоть какое-то здравомыслие. — Мне нужно время, чтобы обдумать создавшуюся ситуацию. Конечно, вы не планировали ехать сразу обратно в Штодт. Переночуйте здесь. Мы поужинаем и поговорим немного попозже. — Это было бы прекрасно, — быстро отреагировал Маккой. — Мы все равно планировали найти где-то здесь гостиницу. — Отлично, я попрошу дворецкого принести ваши вещи. * * * «Гауляйтеру Эриху Коху — от доктора Альфреда Роде, директора музеев искусств, Кенигсберг, 9 августа 1941 Считаю крайне необходимым обратиться к Вам по следующему вопросу. В то время как наши отважные воины… продвигаются к Петербургу, в огне войны гибнут культурные и исторические ценности мирового значения. Не исключено, что такая участь может постичь и замечательнейшее произведение рук выдающихся мастеров, Янтарную комнату, национальную гордость Германии, находящуюся ныне в Екатерининском дворце города Пушкина (Царское Село). Необходимо принять все меры для возвращения этого шедевра в лоно родины и, поскольку она сделана из прусского янтаря, в Восточную Пруссию, в Кенигсберг. Как директор музеев искусств Кенигсберга я гарантирую ее принятие и размещение в одном из помещений Кенигсбергского замка. |