Онлайн книга «Преисподняя»
— Погодите-ка, — перебила ошеломленная Али. Такого никому и в голову не приходило! — Вы утверждаете, что хейдлы умеют читать на современных языках? И говорить умеют? — Тот умел, — ответил Айк. — Он был гений. Вождь. Остальные… им до него далеко. — И вы с ним говорили? — У Али колотилось сердце. О ком же он, если не об историческом Сатане? Айк остановился. Он смотрел на нее — или сквозь нее — из-за очков было трудно понять. Али не могла догадаться, о чем он думает. — Айк! — Зачем вам все это? — Это секрет. — Ей хотелось довериться ему. Их тела все еще соприкасались, и Али решила, что сейчас подходящий момент. — Что, если я скажу вам, что моя цель — установить этого человека, или кто он есть? Узнать о нем побольше, получить описание внешности, выяснить мотивы поведения. Встретиться с ним, наконец. — Нет, — очень твердо сказал Айк. — Но ведь это возможно! — Нет, — повторил он. — Я хочу сказать — только не вы. Потому что, когда вы получите то, что хотите, вы перестанете быть собой. Али задумалась. Он что-то знает, но не скажет. — Вы о нем слишком высокого мнения, — заявила она, прибегая к провокации как последнему средству. Вокруг двигались танцующие. Айк вытянул руку и повернулся к свету, чтобы показать Али выпуклый шрам — какое-то клеймо. С первого взгляда оно было незаметно среди других, более рельефных отметин. Али провела по клейму пальцами — так, наверное, ощупывают его в темноте хейдлы. — И что оно означает? — Это тавро, — пояснил Айк. — Имя, которое мне дали. Больше ничего не могу придумать. Да и сами хейдлы, кажется, тоже. Они просто воспроизводят рисунки, сделанные в древние времена их предками. Али прощупала рубцы. — Что значит «тавро»? Айк равнодушно пожал плечами — словно речь шла не о его руке. — Наверное, можно назвать и по-другому. Это я придумал такое название. У каждого клана — свое тавро и у каждого члена клана — тоже. Я могу показать вам и другие. Али старалась сдерживать волнение. Хотя внутри у нее все кричало. Все это время у Айка были ответы на ее вопросы. Почему за столько лет его никто ни о чем не расспросил? Хотя, наверное, его и спрашивали, просто он не был готов отвечать. — Подождите, я возьму блокнот. — Она едва владела собой. Вот оно — начало ее словаря, своего рода Розеттский камень. Расшифровав надписи хейдлов, Али сможет подарить человечеству еще один язык. — Блокнот? — удивился Айк. — Да, сделаете зарисовки. — Но у меня они с собой. — Что — с собой? Айк начал было расстегивать карман, но остановился: — Вы точно хотите? Али уставилась на карман, не в силах дождаться, пока он его откроет: — Да. Айк вынул небольшую стопку кожаных лоскутков, размером примерно с визитную карточку, и протянул Али. Они были нарезаны аккуратными прямоугольниками и для сохранения мягкости выдублены. Али в первый момент решила, что это какой-то пергамент, на котором Айк ведет записи. С одной стороны на лоскутках были бледные цветные рисунки. Потом Али разглядела, что это татуировки: выпуклые рубцы и тонкие бесцветные волоски. Это действительно кожа, только человеческая. Или кожа хейдлов. Айк не заметил, как Али помрачнела, — он раскладывал лоскутки на ее вытянутых неподвижных ладонях и давал ей пояснения, сосредоточенно, словно читал лекцию. — Этому — две недели. Обратите внимание на переплетающихся змей. Такой мотив вообще-то не встречается. Очень искусная работа, даже на ощупь чувствуешь, что они переплелись. — Он положил два лоскутка рядышком: — Эти два — свежая добыча. По изображению связанных колец можно определить, что они пришли из какого-то дальнего региона. Такой рисунок мне приходилось видеть в Афганистане и Пакистане. Пленники, стало быть. Из-под горной системы Каракорум, в Азии. Али смотрела во все глаза то на Айка, то на кусочки кожи. Она никогда не была чересчур брезгливой, но эта коллекция ее подкосила. — А вот пчела — потрогайте. Видите, как она раскрывает крылья? Этот клан я не знаю. Встречал только пчелу со сложенными крыльями и с раскрытыми… А это меня вообще ставит в тупик. Просто точки — и все. Что оно должно означать — следы ног, подсчет времени, времена года? Не знаю даже. Тут, конечно, пещерная рыба. Видите — в уголках рта светящиеся усики? Я такую рыбу ел. В мелких водоемах ее можно ловить прямо руками. Хватаешь за усики — и дергаешь. Как морковку в огороде. Айк разложил последние лоскутки. — Тут — геометрические фигуры, которые встречаются на хейдлских рисунках-мандалах. Они довольно однообразные — замыкают внешний круг мандалы и содержат собственно информацию. Вы такие видели на стенах. Надеюсь, кто-нибудь из нашей компании сможет в них разобраться. У нас тут полно ученых людей… — Айк! — перебила Али. — Что значит «свежая добыча»? Он взял два лоскутка с изображениями колец. — День или два. — Я спрашиваю — кого-то убили? Хейдла? — Одного носильщика. Имени я не знаю. — Мы потеряли носильщика? — Точнее — десять или двенадцать, — сказал Айк. — Вы не заметили? За последнюю неделю они исчезают по двое или трое. Уокер довел их до ручки своим обращением. — А еще кто-нибудь знает? — Али ни разу не слышала, чтобы об этом кто-то говорил. Выходит, у экспедиции есть и другая сторона, темная и страшная, о которой Али и другие ученые и понятия не имеют. — Разумеется. Рук-то не хватает. Айк говорил бесстрастно, словно речь шла о вьючном животном. — С тыла у нас гораздо больше солдат, чем впереди. Уокер обычно посылает за беглецами погоню. Чтобы другим неповадно было. — Наказывает носильщиков? За то, что бросили работу? Айк смотрел на нее с непонятным выражением. — Когда ведешь людей, один сбежавший может поставить под угрозу всех. Могут разбежаться и остальные. Уокер это знает. Однако из-за тупости своей не понимает, что, когда люди начинают бежать, принимать меры уже поздно. Если бы зависело от меня, — просто прибавил Айк, — все было бы иначе. Значит, слухи о его рабстве — правда. Неизвестно, в каком качестве, но он действительно водил других пленников. Впрочем, разные темные подробности Али выяснит позже. — И значит, одного беглеца поймали… — сказала она. — Кто, парни Уокера? — перебил Айк. — Они наемники, и мышление у них стадное. Они не станут рассредоточиваться и забираться далеко — боятся. Они на часок отстали, подождали и вернулись. Оставалась только одна возможность, других вариантов Али не видела. И заставила себя спросить: |