Книга Интим не предлагать, страница 8 – Татьяна Полякова

Я не спеша двигалась в сторону касс, время от времени наклоняясь, чтобы проверить, двигаются ли в том же направлении ноги, обутые в дырявые кроссовки с вызывающей надписью «Nike». Поначалу все шло нормально, они двигались как положено и вдруг исчезли. Я озадаченно замерла в нелепой позе, но поспешила выпрямиться, не хватало только, чтобы меня кто-нибудь застукал в таком виде. В конце прохода появилась женщина с девочкой-подростком, а я торопливо схватила какую-то банку и принялась вертеть ее в руках, изо всех сил изображая к ней повышенный интерес. Женщина приближалась, как будто вовсе не обращая на меня внимания, а я, вернув банку на полку, сделала пару шагов в сторону касс и плечо к плечу столкнулась с Упырем. Справедливости ради следует отметить, что он перепугался больше, чем я. Охнул и вроде бы даже побледнел, чужой страх придал мне бодрости, я широко улыбнулась и сказала:

— Привет, Упырек.

— Уже виделись, — кисло ответил он, торопливо завернул в соседний отдел, а я мысленно чертыхнулась: судя по всему, мой гениальный план сыграл в ящик. Застукав меня по соседству, Упырь насторожится, вернет копченость на место, а я останусь с носом. Любой другой человек на моем месте, почертыхавшись вволю, отправился бы восвояси, ожидая, когда в его голове созреет очередной гениальный план, но я, постояв столбом не больше трех минут, удостоилась озарения и на цыпочках легкими перебежками устремилась в отдел, где только что исчез Упырь. Там его не оказалось, и, вызывая недоумение у редких покупателей, я тем же манером продвинулась к кассам и вот тут увидела Клюквина. Он шел к турникету с намерением покинуть магазин. В три прыжка я оказалась рядом и ухватила его за плечо; Кузя, через стекло приметив мой маневр, тут же возник в досягаемой близости и, сев копилкой, продемонстрировал зубы своему бывшему мучителю. Хотя я и считала Кузю добрейшим в мире созданием, но сейчас была вынуждена признать, что выглядит он впечатляюще. Наверное, то же самое подумал Упырь, потому что вместо того, чтобы сбросить с плеча мою руку, он хмуро спросил:

— Ты чего, спятила?

— По-моему, ты кое-что прихватил, — как можно ласковее сообщила я. — Кое-что, что тебе не принадлежит.

— Очень умная, да? — заявил он презрительно. — Может, еще что скажешь?

— В милиции разберемся.

Стоило мне сказать о милиции, как она не замедлила явиться в лице нашего нового участкового Андрюхи Коломейцева. Он вошел в магазин, посмотрел по сторонам и, заметив нас, направился в сторону турникета.

— У тебя минута, не больше, — прошипела я на ухо Упырю.

— Испугала… пустышку тянешь…

— Еще чего. Мы с тобой случайно столкнулись возле банок с соком, а после этого у меня пропал кошелек. Тетка с клетчатой сумкой пойдет свидетелем, налетел ты на меня очень подозрительно, а теперь отгадай, где мой кошелек?

— Чего? — не понял Упырь, а я дурашливо пропела, безбожно шепелявя:

— Коселек, коселек… Какой коселек? Ты телик смотришь?

Рука его потянулась к карману, но я ее перехватила, а Кузя злобно зарычал.

— Это нечестно, — пробормотал Упырь, испуганно прикидывая расстояние, отделяющее от него участкового.

— А втроем бить четырнадцатилетнего мальчишку честно? — разозлилась я.

— Чего ты хочешь? — В этот момент участковый как раз оказался рядышком, я отпустила руку Упыря и сказала ласково:

— Верни фотографию.

— Какую? — начал он, но, взглянув на Андрюху, загрустил, валять дурака ему расхотелось, и он сообщил со вздохом:

— У меня ее нет…

— Да неужто? — не поверила я, улыбаясь еще ласковее. — А куда она делась, ты, случаем, не помнишь?

Упырь посмотрел на нас по очереди, задержав взгляд на Кузе, которому, судя по всему, просто не терпелось цапнуть своего врага, и вздохнул вторично:

— Она у Зюзи.

— Здорово. А зачем она Зюзе? Он что, фотографии коллекционирует?

Участковый, в продолжение нашего разговора не проронив ни слова, стоял рядом и, как видно, пытался понять, что происходит. С Упыря он глаз не спускал и выглядел достаточно решительно.

— Так что там Зюзя? — напомнила я.

— Он на ней номер записал.

— Какой номер? — Я здорово разозлилась и скрывать этого не собиралась.

— Номер машины. — Упырь окончательно сник, смотрел себе под ноги и говорил так тихо, что приходилось здорово напрягать слух, чтобы понять, чего он там бормочет.

— Объясняй как следует, — вконец рассвирепела я, Кузя тявкнул, а участковый простер к нам руку с непонятным намерением; Упырь расценил этот жест по-своему и заговорил торопливее, а главное, громче:

— Мы в парке сидели, как всегда, а тут Зюзя подошел… Мы сидим, и вдруг тачка от старой проходной подъехала, а Зюзя шею вытянул и стал вроде как не в себе, а потом говорит: «Дай карандаш и бумагу». Карандаш у нас был, мы на столе очки пишем, а бумаги нет. И я фотку отдал. Он на ней номер записал и взял ее с собой.

— Чего ты вкручиваешь? — пристыдила я, а Упырь обиделся:

— Ничего не вкручиваю, говорю как есть.

— А где Зюзя живет? — немного поразмышляв, спросила я.

Упырь закатил глазки, вздохнул, покачал головой и опять вздохнул; проделав все это и сообразив, что сия пантомима не произвела на меня ровным счетом никакого впечатления, загрустил и сказал с неохотой:

— Откуда мне знать? Я чего с ним, детей крещу?

— Детей вам только псих доверит, — в свою очередь, вздохнула я и, свистнув Кузе, пошла к выходу.

Андрюха, немного постояв столбом, очнулся и устремился за мной, а Упырь крикнул:

— А кошелек?

— Ты что, спятил? — обиделась я. — Я ж не Жеглов.

— Ну, Дарья… — Клюквин хотел что-то еще сказать, но передумал и ломанулся к стеклянным дверям, сметая все на своем пути; по счастью, ничего, кроме этих самых стеклянных дверей, ему не препятствовало покинуть магазин, и вскоре он уже исчез за углом, а участковый, оказавшись на улице, неожиданно обрел дар речи.

— Кто такой Зюзя? — спросил он.

— Откуда я знаю.