Книга И буду век ему верна?, страница 39 – Татьяна Полякова

Максим Юрьевич подозвал официанта, далее последовала затяжная дискуссия на тему, кто оплатит семейный ужин, победил Стас, и мы наконец-то покинули ресторан.

– Вы на такси приехали? – спросил Максим Юрьевич, дочь вновь кивнула, а он предложил: – Тогда мы вас отвезем.

«Мы» Анастасию слегка покоробило, но в машину она села, Стас устроился рядом с ней, а я на переднем сиденье, радуясь, что он не видит мою физиономию.

– У дочки своя квартира в центре, – доверительно сообщил мне Озеров, заводя мотор. – Хотя по большей части квартира пустует, а теперь скорее всего ее и вовсе придется продать.

Через десять минут мы тормозили возле солидного дома квартир на восемь, Стас вышел, помог выйти Насте и помахал нам рукой. Сцена прощания отца с дочерью трогательной не получилась, Озеров явно спешил. Молодые скрылись в подъезде, а Максим Юрьевич лихо рванул с места в направлении, прямо противоположном моему дому.

– Не ожидала, что вы машину сами водите, – заметила я. – Я-то думала, вы всегда с охраной, с личным водителем…

– Ничего подобного. Я обычный человек, ну, может, не совсем обычный, – довольно усмехнулся он. – Есть чем гордиться, знаете ли…

– Высадите меня на углу, – попросила я. Это его озадачило.

– Может, заедем ко мне? – не очень уверенно предложил он. – Что скажете?

– Скажу, что вам пора выходить из образа.

– В каком смысле?

– В буквальном. Я не ваша подружка. К тому же у меня возникло желание немного прогуляться.

– В такое время? – удивился он.

– Странные желания для меня не редкость.

– Что ж… я охотно составлю вам компанию. Хотите, пройдемся по набережной?

– Не хочу, – буркнула я и головой покачала. – Ладно, идемте. – Стало ясно, что отделаться от него не так легко, а обижать его почем зря мне все-таки не хотелось.

С полчаса мы исправно бродили по набережной, Максим Юрьевич трогательно держал меня за руку, о чем-то размышляя.

– Я вам благодарен, – вдруг заявил он. – Знаете, после смерти жены дочь взяла за правило вести себя со мной покровительственно. Не очень приятно чувствовать себя старой развалиной, которая только и годится на то, чтобы оплачивать ее счета. Вы сделали то, чего не смогла бы моя подруга: поставили Настю на место.

– Странно, я к этому вовсе не стремилась.

– Охотно верю.

– Я думала, вы любите свою дочь.

– Больше всего на свете. Оттого меня так тревожит ее предполагаемое замужество. Вы не простудитесь? У реки довольно прохладно.

– Пора по домам, – кивнула я и поежилась в открытом платье. У меня не было возможности предупредить Стаса, но я рассчитывала, что мое неожиданное появление насторожит его, заставит вести себя осмотрительно. По крайней мере, я на это надеялась.

– Ефимия Константиновна, может быть, все-таки выпьем кофе? И спокойно все обсудим.

– Что «все»? – удивилась я.

– Как вам Стас? По-моему, он вел себя вполне естественно. Послушайте, вам не надо меня бояться.

Я мысленно усмехнулась, боялась я в основном саму себя, на остальных просто сил не хватало. Кончилось тем, что мы поехали к Максиму Юрьевичу, хоть я и не видела в этом никакого проку. Он жил в пригороде. Землю здесь отдали под застройку совсем недавно. Жилище Максима Юрьевича, точно бельмо на глазу, возвышалось среди недостроенных хором и свеженьких фундаментов. Дальше по улице стояло еще три жилых дома, однако до них было довольно далеко. Особняк Озерова был обнесен кованым забором с вензелями, дорожки выложены плиткой под мрамор. Общее впечатление: дворец средних размеров. Внутри все выглядело примерно так же: колонны, лепнина с позолотой, в холле вполне можно устраивать балы. На фига одинокому мужику все это? – озадачилась я, разглядывая чужое богатство.

– Проходите, – суетился Максим Юрьевич. – Будьте как дома.

Гостиная с неизменным камином выглядела уютно, несмотря на гигантские размеры. Я устроилась на диване, а Максим Юрьевич метнулся в кухню, в нее вел арочный проход, украшенный ангелочками. Хозяин гремел на кухне посудой и напрягал голосовые связки, чтобы я могла его услышать на приличном расстоянии.

– Насте вряд ли понравилось, как ее жених смотрел на вас, да еще сыпал комплименты вашей красоте. Может, это заставит ее задуматься и убережет от поспешного решения.

– Может, – вяло ответила я.

– Что?

– Я сказала, может быть.

В этот момент со стороны кухни послышался странный звук, похоже было, что свалилось нечто мягкое, но тяжелое. Я прислушалась: никакой возни, но говорливый хозяин вдруг замолчал.

– Максим Юрьевич, – позвала я. Тишина. С минуту я ждала, потом поднялась и неохотно отправилась в кухню.

Первое, что бросилось в глаза, турка на плите. Кофе пенной шапкой поднимался над ней и потек через края. Я сделала еще шаг, и в тот же миг что-то обрушилось на мою голову с такой силой, что я мгновенно отключилась. Не знаю, сколько времени я лежала без сознания, но в какой-то момент в голове появились мысли. Первая касалась предмета, который находился под рукой, я пробовала на него опереться, а он выскальзывал. Я переместилась чуть влево и попыталась сфокусировать взгляд. Клетки. Черные и белые. Я глупо хихикнула, решив, что это шахматная доска. «Мраморный пол», – вдруг озарило меня. Я попробовала встать. Подтянула одну ногу, потом другую, приподнялась. Рядом со мной каталась по полу ваза из оникса, если это не бред, конечно. Черт, где я и что происходит? Я оперлась о ножку стола, вторично попробовала встать, стукнулась затылком о столешницу и взвыла. Но, перед тем как вновь отключиться, успела увидеть Максима Юрьевича. Он лежал неподалеку, лицом вниз, возле головы расплылось темное пятно. Я вновь хихикнула, подумав, что это варенье, густое и темное. На мгновение я увидела Стаса, лицо его оказалось совсем рядом, и я сказала:

– Привет. Ты опять мне снишься. Не надоело тебе?

Потом я брела куда-то, натыкаясь на предметы и то и дело чертыхаясь. В себя пришла от холода, глубоко вздохнула и открыла глаза. Но тут же вновь их закрыла, потому что картинка не складывалась. Предметы терялись в тумане, при этом бешено вращались. Кто-то тряс меня за плечи и громко орал в самое ухо:

– Фенька, ты пьяная, что ли?

– Заметно? – ответила я и очень удивилась, услышав собственный голос.