Книга Параллельно любви, страница 66 – Екатерина Риз

Алексей моргнул.

— То есть как?

Марина пожала плечами, а Асадов вдруг рыкнул:

— И ты его отдала?!

— А как я могла его не отдать? — в отчаянии выкрикнула Марина. — Она же его мать! А я кто?!

Она вытирала слёзы, а Алексей просто стоял посреди комнаты, в глазах ужас, а на лице полная растерянность.

— Скандалила? — спросил он через некоторое время.

— Да нет, — всхлипнула Марина. — Она зла, конечно, но старалась держать себя в руках…

— Не плачь, — попросил он тише.

— Не могу!

— Надо было мне позвонить!

— И что бы ты сделал? Или думаешь, она твоего возвращения стала бы дожидаться?

Он нервным движением потёр шею.

— И ведь не предупредила, что возвращается… — Алексей явно проглотил какое-то ругательство. Потом подошёл к дивану и сел рядом с Мариной. Но обнять не успел, дверь детской приоткрылась и выглянула Юля. Посмотрела на них очень серьёзно и спросила:

— Вы зачем кричите?

Марина отвернулась от неё, чтобы вытереть слёзы, и тут же заулыбалась.

— Мы не кричим, милая, просто разговариваем.

Девочка спрятала руки за спину и смотрела на них исподлобья. Алексей разглядывал её пару секунд, а потом поднялся, подошёл и взял Юлю на руки. Она тут же разревелась и потянулась к Марине, когда Асадов снова вернулся на диван.

— Ну не плачь. — Марина погладила её по волосам, потом поцеловала.

— Его забрать нужно, — прошептала Юля, когда Марина укладывала её спать. Поправила девочке одеяло и переспросила:

— Антона?

Юля кивнула.

— Зачем его забрали? Ему же хорошо у нас было, а там он будет один.

— Где?

— Ну… там. — Юля неопределенно махнула рукой. Марина пригладила её волосы, раскинувшиеся по подушке, и как можно мягче проговорила:

— Солнышко, Антона мама забрала.

Юля удивлённо посмотрела.

— Мама?

— Да.

— Значит, его не в детдом забрали?

— Нет, конечно. Он поехал с мамой домой. А ты из-за этого переживаешь?

Юля перевернулась на спину и натянула на себя одеяло до самого носа.

— Если у него мама есть, почему же он у нас жил?

Марина старательно подбирала слова. Водила ладонью по одеялу и пыталась выглядеть и говорить убедительно.

— Просто мама Антона… она работать уезжала и поэтому он жил с папой, с Лёшей. А теперь мама его вернулась, и забрала его домой.

— А она его ещё привезёт?

Марина слабо улыбнулась.

— Надеюсь. Спи, моя хорошая.

Почти весь вечер молчали. Алексей всё ходил по квартире без дела, думал, Марине с трудом удалось заставить его сесть за стол и, наконец, поужинать. Трогать его боялась, Асадов закипал, видимо, мысленно готовился к разговору с женой. Хмурился даже когда в постель лёг. Уставился в телевизор, закинул руку за голову, и только бурное дыхание выдавало его внутреннее состояние, давало понять, что выпуск Новостей и все мировые новости вместе взятые, его сейчас интересуют мало. Марина не лезла к нему ни с какими вопросами, потому что прекрасно понимала — у Лёшки нет для неё ответов. Лежала, прижавшись щекой к плечу Асадова, но смотрела не в телевизор, как он, а на пустую детскую кроватку у противоположной стены. Даже не думала, что успела так привыкнуть к постоянному присутствию Антона в их спальне. Здесь были его игрушки, новенькое голубенькое одеяльце с вышивкой, мама купила и подарила, Антон иногда плакал ночью, а если просыпался утром раньше них, принимался играть в кроватке, именно поэтому в ней всегда были игрушки.

Игрушки и сейчас были на месте, Соня даже не подумала их взять, только зайца Тошкиного любимого захватила, а вот Антона не было, и от этого было очень тяжело на душе.

Алексей рассеяно водил пальцем по Марининой руке, и она не выдержала и осторожно спросила:

— Переживаешь?

— Думаю, что завтра ей скажу.

Марина перевернулась на спину и сложила руки на животе.

— А если она…

Алексей выключил телевизор, а пульт положил на тумбочку. В комнате сразу стало темно, и Марина зажмурилась, чувствуя, как Асадов ворочается рядом. Пыхтел от злости и раздражения, стукнул кулаком по подушке, а когда лёг, обнял Марину одной рукой.

— Я не хочу о ней думать. Тем более на ночь глядя.

— А может, мне… — снова рискнула подать голос Марина, но Алексей тут же её перебил.

— Нет. Со мной ты завтра не поедешь. Даже в машине сидеть не будешь.

Они помолчали, но через минуту он всё-таки придвинулся к ней и поцеловал.

— Спи. Всё устроится как-нибудь. Я сделаю всё, что смогу.

— Я знаю.

Утром Юля проснулась спокойной, улыбалась и радовалась блинчикам, которыми их решила побаловать, пришедшая пораньше Калерия Львовна. А Алексей первым делом, ещё до завтрака, принялся звонить Маше.

— Приезжай не к нам, а к Софье Николаевне. Да, сейчас поезжай. Она пустит тебя, Маша!.. Ну, хорошо, я тоже сейчас подъеду, встретимся у подъезда.

Алексей едва удержался, чтобы не отправиться в дом к бывшей жене рано утром, как только проснулся. Но потом решил, что его видимое волнение послужит для неё лишним козырем, а этому ему не нужно. Они не спеша позавтракали, Алексей помогал Юле сворачивать блинчики в трубочку, как она любила, и они вместе смеялись, когда она вся перепачкалась, вытекающим из них вареньем. Только иногда ловил на себе взгляд Марины и понимал, что её ему обмануть не удалось. Она-то видела его нетерпение и нервозность. Но даже когда провожала его в прихожей, ничего не сказала, быстро поцеловала, так как целовала каждое утро, провожая его на работу, а он, выходя за дверь, не стал оборачиваться, чтобы не встретить её серьёзный взгляд. На это у него не было сейчас душевных сил.

Когда подъехал к своему дому, который уже не был ему домом, Маша стояла у подъезда. Алексей вышел из машины и девушке подмигнул.

— Давно ждёшь?

— Да нет, минут пять. — Маша смотрела на него чуть затравленно, потом поправила смешную шапочку с помпоном и начала: — Алексей Григорьевич, а вы уверены, что она меня не выгонит?

— Не выгонит. Пойдём.

Соня дверь открыла не сразу, Лёшка даже ключи в кармане нащупал, собираясь проявить наглость и самому открыть дверь в уже чужую квартиру. Но наконец загремели замки, дверь открылась и Соня недовольно посмотрела на них.

— Я гостей не приглашала.

Асадов жене кивнул.

— И тебе доброе утро, — и решительно от двери её оттеснил, входя в квартиру. Маша продолжала в нерешительности мяться за порогом, и ему пришлось за руку втянуть её в прихожую. — Раздевайся и иди к ребёнку, — распорядился он.