Онлайн книга «Граница льдов [= Ледовый барьер ]»
|
Ллойд бросился к пульту ЭИР и загородил его своим телом. Хоуэлл крикнул: — Охрана! Взять этого человека и удалить с мостика! Но Бриттон подняла руку. — Мистер Ллойд, отойдите от компьютера. Мистер Глинн, исполняйте мою команду. Судно накренилось сильней, раздался треск корабельной стали, который перешел в стон раздираемого металла, прекратившийся, когда судно стало выпрямляться. Ллойд ухватился за пульт, глаза у него стали дикими. — Сэм! Он плакал, остановив взгляд на Макферлейне. Макферлейн смотрел на него, онемевший, почти парализованный противоречивыми эмоциями: он испытывал страх за свою жизнь и страстное желание сохранить метеорит с его бесконечными загадками. Кажется, легче пойти вместе с ним на дно, чем отказаться от него сейчас. Или нет? — Сэм! — Ллойд почти умолял, бессвязно выкрикивая слова. — Вы же ученый. Скажите им о ваших исследованиях. Об острове стабильности. Новый элемент… Скажите им, почему это так важно. Скажите им, что они не могут сбросить камень! Макферлейн чувствовал, как у него сжалось горло. Он осознал впервые, как безответственно было брать камень в море. Если он утонет, то уйдет на абиссальную глубину океанского дна, больше чем на две мили, и никто никогда его не увидит. Потеря для науки будет катастрофической. Трудно себе представить. Макферлейн услышал свой голос: — Ллойд прав. Это, возможно, самое важное научное открытие, когда-либо сделанное. Вы не должны его выбросить. Бриттон повернулась к нему. — У нас больше нет выбора. Метеорит идет на дно независимо от наших действий. Так что остается только один вопрос: позволим ли мы ему взять нас с собой? «Ролвааг» 19 часов 10 минут Макферлейн посмотрел на лица вокруг него. У Ллойда — напряженное и ожидающее; у Глинна — непроницаемое; у Рейчел — раздираемое теми же сомнениями, что и у него. У Бриттон в лице читалась абсолютная убежденность. Это была группа измученных людей: их волосы покрывал иней, красные от холода и ветра лица иссечены до крови летящими льдинками. — Мы можем вместо этого оставить судно, — сказал Ллойд. В его голосе звучала паника. — Черт, пусть оно дрейфует без нас. Оно все равно дрейфует. Может быть, оно выживет само. Нам не обязательно сбрасывать камень. — Это почти самоубийство — высаживаться на спасательные шлюпки в такую погоду, — возразила Бриттон. — Там мороз, знаете ли. — Мы не можем его просто сбросить, — продолжал Ллойд с отчаянием. — Это будет преступлением перед наукой. Не нужно резких движений. Мы уже столько перенесли. Глинн, скажите ей, что не нужно так суетиться. Но Глинн промолчал. — Я знаю мой корабль, — только и сказала Бриттон. Ллойд перемежал угрозы мольбами. Теперь он снова взывал к Макферлейну: — Должно же что-то быть. Какой-то способ. Скажи им еще раз о научной значимости метеорита, о его уникальности… Макферлейн взглянул на лицо Ллойда. Оно казалось призрачным при оранжевом аварийном освещении. Он и сам страдал от тошноты, страха и холода. Но нельзя позволить сбросить камень. Он находился в состоянии тревожного ожидания. Думал о Несторе, о том, что значит умереть, представил, как будет тонуть в холодной темной бездне, и вдруг очень, очень испугался смерти. На него накатил страх, парализующий разум. — Сэм! Ради бога, скажите им! Макферлейн заговорил, но его голос потонул в вое ветра. — Что? — крикнул Ллойд. — Все, слушайте Сэма! Сэм… — Выпустите его, — сказал Макферлейн. На лице Ллойда отразилось изумление, он временно утратил дар речи. — Вы же слышали ее, — продолжал Макферлейн. — Он пойдет на дно все равно. Битва окончена. Его охватило чувство безнадежности. Он почувствовал теплую влагу в уголках глаз и понял, что это слезы. Какая утрата. Какая утрата… Ллойд резко повернулся, обратив свое внимание к Глинну. — Эли! Эли! Вы никогда меня раньше не подводили. Всегда был еще какой-то трюк. Умоляю, помогите мне. Не позволяйте им сбросить камень. Его голос стал жалобным, молящим. Человек терял свой облик у них на глазах. Глинн ничего не ответил. Судно снова начало наклоняться. Макферлейн вслед за Бриттон перевел взгляд на креномер. Все разговоры прекратились, когда ветер снова ворвался в окна мостика. Опять появился ужасный звук. «Ролвааг» замер при крене в тридцать градусов. Каждый лихорадочно вцепился во что-то. Судно валилось набок. Макферлейн схватился за поручень у переборки. Испытываемый им ужас теперь помог очистить мозг, избавиться от сожалений. Все, что он хотел, — избавиться от этой штуки. — Поднимись, — услышал он бормотание Бриттон. — Поднимись. Но судно упрямо сохраняло крен на левый борт. Мостик так далеко наклонился, что Макферлейн видел под окнами только черную воду. У него началось головокружение. А потом, чудовищно содрогнувшись, судно стало постепенно выпрямляться. Как только палуба выровнялась, Ллойд отошел от пульта, раздираемый ужасом, гневом и обидой. Макферлейн видел, что и с ним поработал тот же страх, прояснив ум, высветив единственный рациональный выбор, который у них остался. — Ладно, выпустите его, — сказал наконец Ллойд и закрыл лицо руками. Бриттон обратилась к Глинну: — Вы слышали его. Избавьтесь от камня немедленно. Сквозь напряжение в ее голосе явно слышалось облегчение. Медленно, почти механически Глинн сел за пульт ЭИР. Поставил пальцы на клавиатуру компьютера. Потом посмотрел на Макферлейна. — Скажите, Сэм, если метеорит реагирует на соленость, что произойдет, когда он окажется в открытом океане, под судном? Макферлейн вздрогнул. Он не прекращал думать об этом с тех пор, как начались беды. — Морская вода является проводником, — начал он. — Она смягчит разряд метеорита. — Вы уверены, что он не взорвет судно? Макферлейн помедлил. — Нет. Глинн кивнул. — Понятно. Они ждали. Не было слышно и щелканья клавиш. Глинн сидел без движения, сгорбившись над пультом. Снова стало тихо, когда судно опустилось к подошве волны. Глинн повернул голову, пальцы рук оставались на клавиатуре. — В этом шаге нет необходимости, — сказал он тихо. — К тому же он тоже представляет огромную опасность. Он снял свои длинные белые пальцы с пульта, медленно поднялся и повернулся к ним лицом. |