Книга Ребекка, страница 35 – Дафна дю Морье

— Ищу ракушки, — сказал он. — Нет ракушек. Копаю тут целый день.

— Да? Мне очень жаль, что вы не можете ничего найти.

— Ага, — сказал он. — Здесь ракушек нет.

— Пошли, Джеспер, — сказала я. — Уже поздно. Пошли, старина.

Но Джеспер был в исступлении — возможно, ветер и море ударили ему в голову, — он отбежал от меня с бессмысленным лаем и принялся гоняться по пляжу, неизвестно за чем. Я видела, что по доброй воле он за мной не пойдет, а у меня не было поводка. Я обернулась к мужчине, который снова принялся за свое бесполезное занятие.

— У вас нет веревки?

— Э?

— У вас нет веревки? — повторила я.

— Нет здесь ракушек, — сказал он, покачивая головой, — копаю с самого полудня.

Он кивнул мне и вытер свои бледно-голубые водянистые глаза.

— Мне нужно что-нибудь вместо поводка, — сказала я, — собака не хочет за мной идти.

— Э? — сказал он и улыбнулся жалкой улыбкой идиота.

— Ладно, — сказала я, — не важно.

Он поглядел на меня неуверенно, затем наклонился вперед и ткнул меня в грудь.

— Я знаю эту собаку, — сказал он, — она из большого дома.

— Да, я хочу, чтобы она вернулась туда со мной.

— Она не твоя.

— Она — мистера де Уинтера, — ласково сказала я. — Я хочу увести ее обратно в дом.

— Э?

Я снова позвала Джеспера, но он гонялся за перышком, летавшим по ветру. Я подумала, что, возможно, найду веревку в сарае для лодок, и пошла берегом по направлению к нему. Некогда вокруг него был садик, но теперь все заросло сорняком и крапивой. Окна были заколочены досками. Здесь, конечно, заперто — я отодвинула щеколду без особой надежды. К моему удивлению, дверь, хотя и туго вначале, открылась, и я вошла в дом, наклонив голову под низкой притолокой. Я ожидала увидеть обычный лодочный сарай, грязный, пыльный, так как им давно не пользовались, с мотками бечевки, шкивами и веслами на полу. Пыли там было достаточно, грязи кое-где — тоже, но никаких шкивов и бечевки. Во всю длину домика шла комната, обставленная мебелью. В углу стояло бюро, посредине — стол с креслами, у стены — диван. Был там и кухонный шкаф с посудой, книжные полки с книгами, а наверху, выше полок — модели кораблей. На какой-то миг я подумала, что здесь живут — возможно, этот бедняга на берегу, — но, посмотрев вокруг еще раз увидела, что дом необитаем. За этой ржавой каминной решеткой уже давно не пылал огонь, по этому пыльному полу давно не ступали ноги, и фонарь на кухонном шкафчике покрылся от сырости голубыми пятнами. В воздухе стоял странный затхлый запах. Пауки спряли нити паутины вокруг моделей кораблей — новый призрачный такелаж. Нет, здесь никто не живет. Никто не приходит сюда. Когда я открывала входную дверь, петли скрипели от ржавчины. Дождь глухо барабанил по крыше, стучался в заколоченные окна. Обивку дивана погрызли мыши или крысы. Я видела дыры с неровными обтрепанными краями. В доме было сыро, сыро и промозгло. Темно, гнетуще. Мне не нравилось здесь. Я не хотела больше здесь оставаться. Мне был неприятен стук дождя, барабанящего по крыше. Казалось, ему вторит эхо тут, внутри; было слышно, как течет вода по заржавленной каминной решетке.

Я огляделась в поисках веревки, но там не было ничего, что могло мне пригодиться, абсолютно ничего. Я заметила в конце комнаты еще одну дверь и направилась к ней; я открыла ее, теперь уже робко и боязливо, потому что у меня возникло странное тревожное чувство, будто я могу нечаянно наткнуться на что-то, что предпочитала бы не видеть. Что-то ужасное, что-то, что причинит мне вред.

Но, конечно, все это были глупости, и я распахнула дверь. Вот теперь я попала в настоящий лодочный сарай. Здесь были веревки и шкивы, которые я ожидала увидеть, два или три паруса, кранцы, небольшой плоскодонный ялик, банки с краской, всевозможные мелочи и хлам, который скапливается в таких местах. На полке я заметила моток бечевки, рядом — ржавый перочинный нож. То самое, что мне было надо. Я открыла нож, отрезала от мотка кусок и вернулась в комнату. Дождь по-прежнему барабанил по крыше и капал в камин. Я быстро вышла из домика, не глядя назад, стараясь не смотреть на изодранный диван, покрытый пятнами фарфор и паутину на моделях кораблей, миновала скрипучую калитку и поспешила на белый пляж.

Мужчина больше не копал, глядел на меня во все глаза; Джеспер был с ним рядом.

— Пошли, Джеспер, — сказала я. — Пошли. Хорошая собака.

Я наклонилась, на этот раз он разрешил мне притронуться к нему и взять его за ошейник.

— Я нашла в доме веревку, — сказала я мужчине.

Он не ответил. Я привязала веревку к ошейнику.

— До свидания, — сказала я и дернула за поводок.

Мужчина кивнул, все еще не спуская с меня глаз — узеньких щелочек идиота.

— Я видел, ты ходила туда.

— Да, — сказала я, — все в порядке, мистер де Уинтер не будет сердиться.

— Она туда не ходит теперь, — сказал он.

— Нет, — сказала я, — теперь нет.

— Она ушла в море, да? Она больше не вернется?

— Нет, — сказала я, — она не вернется.

— Я ничего не говорил. Никому. Да?

— Нет, конечно, нет, не тревожьтесь, — сказала я.

Он снова склонился к гальке и принялся копать, бормоча что-то себе под нос. Я пошла по пляжу и увидела, что у скал меня ждет Максим, сунув руки в карманы.

— Прости, — сказала я. — Джеспер не хотел уходить отсюда. Мне надо было достать веревку.

Он резко повернулся на каблуках и двинулся к лесу.

— Разве нам не надо перелезать через скалы? — сказала я.

— Какой смысл, раз уж мы здесь? — коротко ответил он.

Мы миновали домик и двинулись по тропинке через лес.

— Мне очень неприятно, что я так задержалась. Это Джеспер виноват, — сказала я, — он без конца лаял на того человека. Кто он такой?

— Всего лишь Бен, — сказал Максим. — Он совершенно безвреден, бедняга. Его отец был одним из наших лесничих. Они живут рядом с фермой. Где ты взяла этот кусочек бечевки?

— Нашла в домике на берегу.

— Разве дверь была не заперта?

— Нет, я толкнула, и она открылась. Я нашла веревку во второй комнате, там, где лежат паруса и стоит маленькая лодка.

— А, — только и сказал он. — Понятно.

Через минуту он добавил:

— Дому полагается быть закрытым, с чего это вдруг там открыта дверь?!

Я ничего не сказала, это меня не касалось.

— Ты от Бена узнала, что дверь открыта?

— Нет, — сказала я, — мне показалось, что он не понимал ничего из того, о чем я спрашивала его.

— Он притворяется глупее, чем он есть, — сказал Максим. — Он может вполне осмысленно говорить, если захочет. Возможно, он десятки раз заходил туда и предпочел утаить это от тебя.