Книга Штурм Дюльбера, страница 56 – Кир Булычев

– Они не будут стрелять, – сказал тот.

– Ты не знаешь. Ты бумагу возьми.

– Встань – пойди сюда, – сказал бандит Коле. По-русски.

– Зачем?

– Тебе сказали. И подними руки.

– Вы не имеете права! – сказал Коля. – Я представляю Черноморский флот. Вы понимаете, что это значит? Одного выстрела шестидюймовки достаточно, чтобы от вашего логова ничего не осталось.

– Твоя шестидюймовка не знает, куда стрелять, – сказал бандит. – Пускай стреляет. А ты руки подними – подними, подними, я тебя не обижаю, это порядок такой.

– И обыщите машину! – раздался голос из хижины. Голос был знаком Коле.

Коля понял, что они искали письма из Ай-Тодора.

Коля осторожно кинул взгляд на Лидочку. Она могла понимать татарский. Только бы не испугалась и не отдала письмо.

Бандит провел руками по бокам Коли, по ногам, между ног. Полез во внутренний карман – вытащил бумажник. Коля терпел – он пытался уговорить себя, что все это происходит не с ним – что он читает роман Кервуда или Жюля Верна. Руки у бандита были холодные, а изо рта пахло луком. Было противно, но Коля терпел. И думал сейчас не о себе, а о том, что нужно спасти письмо. Это странные бандиты, они ведут себя совсем не как бандиты – они ищут письмо. Если бы не татарская речь, Коля не сомневался бы, что засада подстроена Ялтинским Советом, который подозревает Колчака в связи с Романовыми. Но это были крымские татары. Значит, у Ялтинского Совета есть свои татарские банды?

Бандит сказал:

– Застегивайся. – И понес бумажник Коли своему начальнику.

В одной руке у него был бумажник. Во второй – маленький флакон.

– Это что такое? – спросил татарин строго. – Это яд, да?

Коля не сразу сообразил, что это флакон французских духов, взятый им с трюмо императрицы в подарок Раисе.

– Духи, – сказал Коля с облегчением. – Понюхай, если не веришь.

Теперь наступила очередь Ефимыча.

– Давай подними руки, обыскивать буду, – сказал бандит.

– Мы его у машины обыскали, он пустой, – прозвучало в ответ.

Пожилой татарин зашел в хижину и передал тому, кто был там, бумажник Коли и пузырек с духами. Как жаль, что окошко в хижине так мало и расположено высоко, тысячу рублей отдал бы за то, чтобы увидеть рожу этого ялтинского агента. Ведь не выходит! Значит, узнал Колю и не хочет, чтобы и тот узнал его.

– Эй! – крикнул старый татарин, выйдя из хижины. – А что там в автомобиле?

Как бы в ответ на вопрос из темноты вышли люди.

– Нет, – сказал первый. – Ничего нет.

– Должно быть! – раздался голос из хижины. – У женщины ищите!

– У нее ничего нет! – сказал Коля быстро. – Клянусь честью, у нее ничего нет! Мы только что встретились.

Увидев, что бандиты обернулись к сидящей у костра, обняв колени, Лидочке, Ефимыч встал и вытащил из костра полуобгоревший сук.

– Только троньте, – сказал он. – Только троньте.

– Зачем бабу трогать? – сказал молодой бандит. – Сам трогай.

– Они могли спрятать письмо, – настаивал голос из хижины.

Коля тоже двинулся к Лидочке.

– Сначала убейте меня, – сказал он.

– А почему не убить? – сказал молодой бандит, поднимая «маузер» Ефимыча. Медленно-медленно…

Коля понял, что пришло время рискнуть. Он так волновался, что татарский язык вернулся к нему, будто он играл на дворе десять лет назад. И он закричал на жаргоне городских татарских мальчишек:

– Не смей трогать мою невесту! Только попробуй! Я уйду в ад, но возьму с собой ваши души! Пусть ваших невест щупают чужие лапы! Пусть вашу мать обыскивают русские! Идите сюда, собаки!

Все стояли, будто пораженные громом, словно у них на глазах морской офицер превратился в дива.

Затрещали сучья. От дороги на поляну у костра быстро вышел Ахмет Керимов.

* * *

Он остановился на краю освещенного костром круга и, медленно поворачивая голову, пронесся глазами по лицам участников прерванного сражения.

Он увидел своих товарищей-бандитов. Они стояли полукольцом, спинами к костру, будто стая волков, которые остановились перед старым оленем. Он увидел Ефимыча, затем – Колю Беккера. И сделал еще шаг вперед, чтобы понять, кто же та женщина в сером пальто и сбившейся набок шляпке, что сидит у костра, – и узнал Лидочку.

Затем услышал, как из хижины снова звучит голос:

– Ну идите же! Что там у вас происходит?

Ахмет вдруг широко улыбнулся – почему-то ему эта картина показалась забавной.

– Всем вольно, – сказал он. – Перемирие.

– Что такое? Керимов, это вы? Зайдите ко мне, – послышалось из хижины.

– Погодите, – ответил Ахмет. – Я, кажется, встретил друзей, которых не видел целую историческую эпоху. Ведь мы расстались с вами в империи, а встретились в республике.

Остальные бандиты, слыша, насколько спокоен и весел Ахмет, тоже заметно успокоились, распрямились, отступили назад.

– Махмуд, дорогой, – сказал Ахмет, – расскажи, что происходит.

Пожилой татарин ответил по-татарски, говорил он длинно, другие вмешивались, помогали. Коля перестал понимать – в ушах шумело, начала болеть голова.

– Кто такой? – спросил Ефимыч. – Кто этот молодой?

– Так не бывает, – сказала Лидочка. Но осталась сидеть.

Конечно, так бывало, но только в приключенческих романах, где герои, уже привязанные к столбам или кострам, уже взошедшие на плаху, чудесным образом слышат боевой клич своих друзей. И спадают оковы, гремят барабаны – наши победили! Впрочем, Лидочка в этот момент не задумывалась, насколько такое сравнение правомочно, – ей никто не грозил смертью. Хотя неизвестно, чем бы все кончилось.

– Все ясно, – сказал Ахмет, который говорил по-русски из уважения к гостям – незваным и невольным гостям. – Отведите девушку в дом. Ей холодно.

Пожилой татарин быстро заговорил по-татарски. Коля понял: он напоминал, что в доме гость, который не захочет, чтобы его видели.

– Пускай уходит, – сказал Ахмет по-русски.

Одновременно с этими словами из дома быстро вышел высокий человек в длинном черном пальто и надвинутой на лицо шляпе. Левую руку он держал перед лицом, чтобы его не узнали.

– Господин эмиссар! – окликнул его Коля. – От вас, Елисей, я этого не ожидал.

Человек в пальто засмеялся – смех был приглушен – и унес этот смех, свернув за угол дома.

Все смотрели туда, где скрылся человек из хижины, молчали, будто он обязательно должен был что-то сказать.

И тот сказал – из-за угла хижины донесся голос: