Книга Машина любви, страница 50 – Жаклин Сьюзан

Арчи Гоулд снял трубку со второго звонка.

— Говорит Робин Стоун.

— Слушаю вас.

— Я хотел бы встретиться с вами.

— По личному или профессиональному вопросу?

— Профессиональному, естественно. Робин услышал шорох переворачиваемых страниц и понял, что врач просматривает свои записи.

— Следующий понедельник вас устроит? Мы могли бы начать с трех сеансов в неделю. Робин приглушенно рассмеялся.

— Мне достаточно одной консультации. Приходите в «Лансер». Я оплачиваю напитки и визит, как если бы пришел к вам в консультацию.

— Я не работаю в барах.

— А мне легче говорить, когда я пью.

— Сожалею. Если вы передумаете, можете позвонить. Телефон вам известен.

— В котором часу у вас последняя консультация?

— Мой последний клиент должен прийти с минуты на минуту.

— Арчи… я приду к вам, если вы примете меня сегодня вечером.

Непринужденный тон не обманул доктора Гоулда. Звонок от такого человека, как Робин, был равнозначен сигналу SOS.

— Хорошо, Робин, в семь часов.

И вот Робин сидел напротив доктора Гоулда. Абсурдность ситуации его поражала. Он, который никогда никому не раскрывался, как мог он рассказывать этому постороннему человеку с бесстрастным лицом о том, что его донимало?!

— Дело вот в чем, — сказал Робин и замолчал. — Все очень просто. Речь идет об одной красотке. Я не могу избавиться от мыслей о ней. И однако я в нее не влюблен. Вот это и странно.

— Когда вы говорите, что не влюблены в нее, то подразумеваете, что она вам неприятна?

— Нет. Она мне нравится. Даже очень. Но в постели у меня с ней ничего не получается.

— Значит, вы пытались? Робин пожал плечами.

— Я был настолько пьян, что ни в чем не уверен. Однако, как мне кажется, я дважды в разное время переспал с ней и, если судить по ее реакции, справился прекрасно.

— Почему же вы тогда говорите, что у вас с ней ничего не получается? Робин закурил и медленно выпустил дым.

— В общем, так. В первый раз, когда это произошло, я проснулся на следующее утро поздно, и она уже ушла. Я ничего не помнил: ни ее лица, ни ее имени. Только знал, что это была брюнетка с пышной грудью. У меня было такое ощущение, будто я сделал или сказал что-то такое, чего не должен был делать или говорить. И вот два года спустя я встречаю ее снова. Она оказалась подружкой моего приятеля. Я нашел ее красивой, приятной, но она была с ним. Это вполне меня устраивало, так как — я уже говорил — она совсем не в моем стиле. Мы втроем провели вечер. Выпили. Много. Я был пьян, как сапожник. Друг напился до бесчувственного состояния. Мы с красавицей остались наедине. На следующее утро я проснулся в ее постели. Больше об этой ночи я ничего не помню. Видимо, я оказался на высоте, так как когда она готовила завтрак, то лепетала всякие нежные слова.

— Какие чувства вы испытывали к ней? — спросил доктор Гоулд. Робин вздрогнул.

— Такие, словно я очутился в постели с парнем или с кем-то еще, с кем не должен был спать. Я сказал ей напрямик, что нахожу ее очаровательной, но что сама мысль заниматься с ней любовью вызывает у меня отвращение, и мне кажется, что у меня ничего не получится с ней. И тем не менее она мне нравится. Может, даже больше, чем все женщины, которых я знал. Но физически она меня не привлекает. Почему она оказывает на меня такое воздействие?

— Может, в тот вечер вы что-то особое выпили? Например, напиток, к которому не привыкли?

— Нет, водку. Я всегда пью только водку.

— Вы были влюблены когда-нибудь? Робин пожал плечами.

— Я привязывался к некоторым девушкам, но мне всегда было легко расставаться с ними. Возьмем, к примеру, Аманду. Это была потрясающая девушка, и наши отношения мне казались великолепными. Однако, по словам Джерри, я принес ей много зла. Но я никогда не отдавал себе в этом отчет. Я бросил ее лишь потому, что она пыталась привязать меня. Впрочем, я не порвал с ней по-настоящему. Мы стали реже встречаться, но я никогда не осознавал, что с самого начала заставлял ее страдать.

— Действительно никогда?

— Никогда.

— И однако вы осознали, что заставили страдать Мэгги?

— Да, — согласился Робин. — И именно это меня тревожит. Поэтому я и пришел к вам. Теперь ваша очередь, Арчи.

— Расскажите о вашей матери, Робин. Какая она?

— Ради Бога, избавьте меня от этих фрейдистских теорий. У меня было счастливое детство. Китти в молодости была блондинкой — свежей и красивой.

— А отец?

— Потрясающий мужик! Коренастый и мускулистый. У меня есть еще милая младшая сестра. В моем детстве все было просто и ясно. Мы только теряем время.

— Хорошо. Отец, мать, сестра, нормальные отношения. Тогда давайте поищем таинственную брюнетку. Няня? Школьная учительница?

— Моя первая учительница была горбатой, няню я не помню. Еще в доме были какие-то слуги…

— Между вами и сестрой не было соперничества?

— Нет. Я был старшим братом, защитником, а она — уменьшенной копией моей матери: светловолосая, белокожая и румяная.

— Вы похожи на Китти?

— У меня такие же голубые глаза. Волосы темные, как у отца, хотя теперь они чертовски быстро седеют.

— Давайте вернемся к периоду до рождения Лизы. Какие у вас самые ранние воспоминания?

— Материнская школа.

— А раньше?

— Ничего.

— И однако вы должны хоть что-то помнить. Может, какой-то разговор или просьбу? Робин щелкнул пальцами.

— Да, я вспоминаю один разговор, точнее, одну фразу, но я не знаю, кто ее говорил: «Мужчины не плачут. Если ты плачешь, значит, ты не мужчина, а ребенок». Эта фраза меня очень впечатлила, потому что с тех пор я никогда не плакал.

— Никогда не плакали?

— Во всяком случае, я не помню. Разве что в кино у меня, бывает, защиплет в горле. Но в личной жизни — никогда.

— Робин, это ненормально — ничего не помнить из раннего детства. Это намеренная забывчивость.

— Арчи, клянусь Богом, я ничего не скрываю. Может, у меня плохая память?

— Робин, я хотел бы попробовать на вас гипноз.

— Вы с ума сошли! Послушайте, доктор, я прошел войну, в меня стреляли. Я побывал в таких переделках, что впору было свихнуться. Но я остался цел и невредим. Я пришел к вам, чтобы получить конкретный ответ на конкретный вопрос. Вы мне его не дали. Прекрасно. Признайте свое поражение и не пытайтесь отыграться, задавая вопросы типа: шлепала ли меня няня в детстве за то, что я сломал игрушку? Может, такое и случалось, и, может быть, даже у нее были черные волосы, зеленые глаза и пышная грудь. Ну и что?