Онлайн книга «Ребенок Розмари»
Когда Розмари пришла домой, Ги как раз выходил из ванной после душа. Он был какой-то возбужденный и таким оставался всю неделю. Разные чувства овладевали Розмари. Спектакль был хороший – даже лучше, чем она ожидала, но были и плохие новости – Джоан и Дик разошлись. – Ведь &ни совершенно разные люди, – сказала Розмари. – Правда? Потом она поинтересовалась, как прошла репетиция сцены из «Дождись темноты». – Проклятый таннисовый корень! – возмущалась Розмари. – Вся спальня им пропахла. – Горький запах каким-то образом проник даже в ванную. Она взяла в кухне кусок фольги и тройным слоем обмотала ею несчастный талисман. – Может быть, через несколько дней запах исчезнет, – предположил Ги. – Хорошо бы, – ответила Розмари, опрыскивая комнату освежителем воздуха. – А если нет, то я его выброшу, а Минни скажу, что потеряла. Они занялись любовью – Ги был очень возбужден и агрессивен, – потом через стенку услышали, что у Минни и Романа снова гости: то же монотонное пение, что и раньше, как будто они хором читали молитвы, и те же звуки флейты или кларнета, переплетающиеся с голосами. Ги оставался в приподнятом настроении все воскресенье: он мастерил полки и подставки для обуви в шкафах, а в понедельник красил их и испачкал скамеечку, которую Розмари приобрела в магазине совсем недавно. Он отменил занятия с Домиником и внимательно поглядывал на телефон, каждый раз хватая трубку, как только раздавался первый звонок. В три часа дня телефон зазвонил снова, и Розмари, переставляя стулья в гостиной, услышала голос мужа: – Боже мой, невероятно. Бедняга! Она тихонечко подошла к двери спальни. – Бог мой… – повторял Ги. Он сидел на кровати, держа в одной руке трубку, а в другой – пятновыводитель «Красный дьявол». Он даже не взглянул на нее. – И никто не знает, отчего это произошло? – продолжал он. – Боже мой, как это ужасно. Просто кошмар… – Он выпрямился. – Да. Да, смогу. Я бы не хотел, чтобы она досталась мне таким образом, но я… – Он снова замолчал. – Об этом вам надо будет переговорить с Алланом. Аллан Стоун – это его агент, но я уверен, что никаких затруднений не будет, мистер Вайсе, во всяком случае, что касается меня. Наконец-то. Его минута настала. Розмари ждала затаив дыхание. – Спасибо, мистер Вайсе, – говорил Ги. – И пожалуйста, сообщите мне, если что-нибудь узнаете. Еще раз спасибо. Он повесил трубку и, закрыв глаза, некоторое время сидел неподвижно. Он был бледен, лицо застыло – просто восковая фигура в одежде, с настоящим телефоном и с настоящей банкой пятновыводителя. – Ги! – окликнула Розмари. Он открыл глаза и посмотрел на нее. – Что случилось? – спросила она. Он заморгал и ожил. – Дональд Бомгарт, – произнес Ги. – Он ослеп. Он проснулся вчера и… и он больше ничего не видит. – Не может быть, – ахнула Розмари. – Сегодня утром он пытался повеситься. Сейчас он в больнице, ему дали сильную дозу успокоительного. Они с болью смотрели друг на друга. – Роль передали мне, – продолжал Ги. – Конечно, очень неприятно получать ее таким образом… Он перевел взгляд на банку с пятновыводителем, которую все еще держал в руке, и поставил ее на тумбочку. – Послушай-ка, пожалуй, мне надо прогуляться. – Он встал. – Извини, но я должен это переварить. – Конечно, я понимаю. – Розмари посторонилась. Ги встал и пошел к двери, не переодеваясь, открыл ее и не стал придерживать: дверь громко захлопнулась за ним. Розмари ушла в гостиную, думая о бедном Дональде Бомгарте и счастливом Ги; нет – о счастливых Розмари и Ги, о роли, которая не останется незамеченной, даже если весь спектакль и окажется неудачным, о том, что после такой роли обязательно предложат еще одну, может быть, в кино, и у них будет дом в Лос-Анджелесе, сад с травами и трое детей с разницей в два года… Бедный Дональд Бомгарт со своим нелепым именем, которое он так и не поменял… Наверное, он хороший актер, если сначала для роли выбрали его, а не Ги, но теперь он лежал в больнице под сильной дозой успокоительного – слепой, пытавшийся покончить с собой. Присев на подоконник, Розмари наблюдала за дверью подъезда, ожидая, когда появится Ги. Интересно, думала она, когда начнутся репетиции? Конечно же, на этот раз она поедет с ним, она давно об этом мечтала Интересно, куда? В Бостон? Или в Филадельфию? Хорошо бы – в Вашингтон. Она там никогда не была. Пока днем Ги будет репетировать, она бы осматривала достопримечательности, а по вечерам, после работы, все встречались бы в ресторане или в клубе, чтобы посплетничать и обменяться последними новостями… Она продолжала смотреть на подъезд, но Ги так и не появился. Наверное, вышел через черный ход. Теперь, когда он должен был чувствовать себя счастливым, он, наоборот, выглядел мрачным и встревоженным. Подолгу сидел, не двигаясь, и много курил. Иногда он начинал следить за каждым ее движением, будто в ней таилась какая-то опасность. – Что с тобой? – постоянно спрашивала Розмари. – Ничего, – отвечал он. – Разве ты сегодня не идешь на занятия по скульптуре? – Я уже два месяца не ходила. – Почему ты бросила? Она пошла на занятия, отлепила старый пластилин, переделала каркас и начала заново, новую работу среди новых учеников. – Где вы пропадали? – поинтересовался преподаватель. Он носил роговые очки, имел огромный кадык и, несмотря на свои громадные мускулистые руки, лепил крошечные изящные фигурки. – В Занзибаре, – пошутила Розмари. – Занзибара больше нет, – сказал он, нервно улыбаясь. – Теперь он называется Танзания. Однажды Розмари долго ходила по магазинам, а когда вернулась, то увидела букет роз на кухне, еще один в гостиной, а из спальни вышел Ги с розой в руке, виновато улыбаясь, как будто репетировал сцену из какого-то нового спектакля. – Я просто настоящее дерьмо. Это все из-за того, что я переживал: а вдруг к Бомгарту вернется зрение? И больше меня ничего не интересовало вокруг. – Это понятно, – ответила Розмари. – Ты должен чувствовать себя ужасно при таких обстоятельствах. – Послушай, – перебил он и вручил ей розу. – Даже если все это провалится, даже если я до конца своих дней буду рекламировать вина, я больше никогда не буду вести себя так по отношению к тебе. – Но ты совсем… – Я все понял. Я был так озабочен своей карьерой, что «Мысль Номер Один» была не о тебе. Давай заведем ребенка, ладно? Или троих, одного за другим. Она удивленно посмотрела на него. – Ну, малыша, понимаешь. Агу-агу… Пеленки всякие там. Уа-уа!.. – Ты это серьезно? – спросила Розмари. – Конечно, серьезно. Я даже рассчитал, когда лучше этим заняться – в следующий понедельник и вторник. На календаре эти дни отмечены красными кружочками. |