Онлайн книга «Богохульство»
– Я общалась не с «Элизой», – сказала Кейт. – Оно читало мои мысли. – Да здесь же все просто как дважды два! – воскликнула Мелисса, высокомерно глядя на Кейт. – Хакер, который создал эту «логическую бомбу», прекрасно знает, что мы компания сумасшедших ученых, так? Ему известно, что мы мыслим не как все нормальные люди. То есть он мог предположить, что кто-то из нас задаст вопрос типа «Угадай, какое я задумал число». И сразу смекнул, что это будет не обязательно целое, даже не обязательно рациональное число, что всезнайка охватит все числа между нулем и десятью. А какое из них самое интересное? Конечно, либо пи либо е. Если сравнить первое и второе, то е, само собой, более загадочное. – Очень довольная собой, Коркоран осмотрелась по сторонам. – А во втором случае? – Во втором все произошло по тому же сценарию. Какое число между нулем и единицей наиболее странное? Ответ прост: определимое, но не вычислимое число омега. Верно ведь, Алан? Алан Эдельштайн кивнул. Мелисса, сияя от радости, взглянула на Кейт: – Вот видишь? – Бред. – По-твоему, мы что же, разговаривали с Богом? – Не выделывайся! – раздраженно воскликнула Кейт. – Я говорю одно: оно знало. – Послушайте, я не намерена охать и ахать, – произнесла Рей Чен, – но информация поступала прямо из места столкновения, это совершенно точно. Не из детектора и не с какого-либо жесткого диска, а именно из таинственного информационного облака, из пространственно-временного разрыва. – Рей, – произнес Хазелиус, – ты же прекрасно понимаешь, что это невозможно. – Это факт. Информационное облако посылало детекторам бинарные коды. К тому же оттуда поступало больше энергии, чем должно было. Расчеты вот здесь. – Чен придвинула к Хазелиусу папку. – Невероятно. Такого быть не может. – Что ж, в следующий раз занимайся этим сам. – Чен развела руками. – Поэтому-то я и говорю, что надо повторить опыт, – заявил Хазелиус. – Но без паники, без каких-либо ограничений. Дадим Рей столько времени, сколько потребуется, чтобы она нашла настоящее местоположение проклятой «бомбы». – Я все время был у третьего пульта и почти ничего не видел, – сказал Эдельштайн. – У кого-нибудь есть запись? Хотелось бы почитать, что выдавала эта программа. – Какой в этом толк? – спросил Хазелиус. Эдельштайн пожал плечами: – Просто любопытно. Хазелиус окинул коллег вопросительным взглядом: – Кто-нибудь записывал «беседу»? – У меня где-то есть, – пробормотала Чен. – Я сделала распечатку вместе со всеми остальными. – Она просмотрела листы в папке, вытянула один из них и передала Хазелиусу. – Прочти вслух, – попросил Сен-Винсент. – Я тоже много чего пропустил. – И я, – сказала Тибодо. Остальные кивнули. Хазелиус откашлялся и принялся отчетливо читать: «Доброго здоровья!» «Здравствуй». «Рад поговорить с тобой». «И я рада с тобой пообщаться». «Ты кто?» «За неимением иного слова я Бог». Хазелиус поднял глаза. – Вот выловим сукина сына, который забросил в нашу систему чертову «логическую бомбу», и я придушу его собственными руками. Тибодо нервно засмеялась. Хазелиус мгновение-другое помедлил и продолжил: «Если ты в самом деле Бог, докажи это». «Для доказательств у нас мало времени». «Я загадала число от нуля до десяти. Угадай его». «Ты загадала трансцендентное число е». «Теперь я загадала число между нулем и единицей». «Число Чейтина: омега». «Если ты Бог, то… Скажи, зачем существует Вселенная?» «Точного ответа я не знаю». «Замечательно. Бог, и не знает, в чем смысл всего!» «Если бы я знал это, Вселенной было бы незачем существовать». «Как это так?» «Если бы в самом начале было известно, каков будет финал – если мы все были бы лишь составляющими некоего детерминистского ряда заданных условий, – то Вселенной не имело бы смысла возникать». «Объяснись». «Если ты там, где хочешь быть, тогда зачем куда-либо ехать? Если знаешь ответ, незачем задавать вопрос. Вот почему будущее есть и должно быть загадкой, даже для Бога. В противном случае существование Вселенной не имело бы смысла». «Это метафизический спор, а не разговор по существу». «Если говорить по существу, ни одна составляющая Вселенной не может совершать расчеты быстрее, чем сама Вселенная. Она „предсказывает будущее“ с той скоростью, какую способна развить». «А что такое Вселенная? Кто мы? Что мы здесь делаем?» «Вселенная – неостановимый масштабный компьютерный процесс, что продвигается к состоянию, о котором мне ничего не ведомо. Ее конечная цель – достичь этого состояния. Оно для меня загадка. Так и должно быть, ведь если бы я что-то о нем знал, тогда ничто не имело бы смысла». «Что ты имеешь в виду под „компьютерным процессом“? По-твоему, мы все составные части компьютера?» «Я имею в виду раздумья. Все, что есть во Вселенной, все, что происходит – падающий лист, волна у берега, мерцание звезды, – просто мои раздумья». «А о чем ты раздумываешь?» Хазелиус опустил листок. – Все. Эдельштайн пробормотал: – Очень странно. – Напоминает глупости «Нью-эйдж», рассчитанные на дешевый успех, – сказал Иннс. – «Все… просто мои раздумья»! Все это отдает инфантилизмом. А чего еще ожидать от малообразованного хакера-компьютерщика? – Ты так думаешь? – спросил Эдельштайн. – Разумеется. – Но, позвольте отметить, программа прошла тест Тьюринга. – Тест Тьюринга? Эдельштайн взглянул на Иннса искоса: – Наверняка ты о нем слышал. – Прости, но я всего лишь психолог. – Впервые об этом тесте написали именно в психологическом журнале «Майнд». Лицо Иннса сделалось профессионально бесстрастным. – Ты одержим идеей самоутверждения, Алан. Тебе стоит всерьез задуматься об этом. – Тьюринг, – сказал Эдельштайн, – один из величайших гениев двадцатого века. Идея создать компьютер посетила его еще в тридцатые годы. Во время Второй мировой войны он расшифровывал сообщения немцев, закодированные шифровальной машиной «Энигма». Потом выяснилось, что он гомосексуалист, и его стали жестоко унижать. Тьюринг покончил с собой – съел отравленное яблоко. |