Книга Извлечение троих, страница 36 – Стивен Кинг

Он двинулся в сторону тяжкого запаха Старого Света, оливкового масла и чеснока, что окружал Чими Дретто.

— У нас, кажется, будут проблемы, — прошептал Джордж.

7

Джек вышел из туалета.

— Ничего там нет, — взгляд его вялых глаз вперился в Эдди. — И если ты думал смыться через окно, можешь об этом забыть. Там крепкая стальная решетка.

— Я и не думал смываться, — спокойно ответил Эдди. — И товар там, ты просто не знаешь, куда смотреть.

— Прошу прощения, мистер Балазар, — сказал Андолини, — но с меня уже хватит этого барана.

Балазар глядел на Эдди, как будто и не расслышав слов Андолини. Он думал. Он размышлял.

Размышлял о том, как фокусники достают из шляп кроликов.

Зовешь кого-нибудь из зрителей, чтобы он убедился, что в шляпе ничего нет. А что еще? Что бывает всегда? Что больше никто не заглядывает в эту шляпу, кроме самого фокусника. А что сказал этот малыш? Сейчас я зайду в вашу уборную. Зайду один.

Обычно, Балазар не хотел знать, в чем заключается фокус. Знание портит удовольствие.

Обычно.

Но на этот раз ему не терпелось узнать.

— Хорошо, — сказал он Эдди. — Если он там, то пойди и возьми его. Прямо вот так, как есть. С голой задницей.

— Хорошо, — Эдди направился к двери в уборную.

— Но не один, — добавил Балазар. Эдди резко остановился. Все тело его напряглось, как будто в него попали невидимым гарпуном, и Балазару это понравилось. Впервые что-то пошло вразрез с планами малыша. — С тобой пойдет Джек.

— Нет, — быстро сказал Эдди. — Так мы не…

— Эдди, — мягко перебил его Балазар, — никогда не говори мне «нет». Никогда так не делай.

8

Все в порядке, сказал стрелок. Пусть идет.

Но… но…

Эдди едва не сорвался, едва удержал себя в руках. И не только из-за крученого мяча, который послал ему Балазар, а из-за своего беспокойства за Генри и — эта потребность росла, затмевая все остальное — желания уколоться.

Пусть идет. Все будет в порядке. Послушай:

Эдди прислушался.

9

Балазар наблюдал за ним: худым, обнаженным молодым человеком, грудь которого только-только еще начала приобретать характерную для наркомана впалость. Тот чуть склонил голову в сторону, и, глядя на него, Балазар почувствовал, как его самоуверенность испаряется потихоньку. Малыш как будто прислушивался к какому-то голосу, который был слышен только ему одному.

То же самое подумал и Андолини, но другими словами: Это что еще? Он похож на собаку с обложек старых пластинок RCA Victor!

Кол хотел что-то сказать ему о глазах Эдди. Теперь Андолини жалел, что тогда не стал слушать.

Сожаление в одной руке, а в другой — дерьмо, сказал он себе.

Если Эдди и прислушивался к внутренним голосам, то либо они умолкли, либо он перестал обращать на них внимание.

— О'кей, — сказал он. — Пойдем, Джек. Я тебе покажу восьмое чудо света. — Он одарил их всех лучезарной улыбкой, которая не понравилась ни Джеку Андолини, ни Энрико Балазару.

— Неужели? — Андолини вытащил револьвер из потайной кобуры, укрепленной на поясе сзади. — Я что, должен буду удивиться?

Улыбка Эдди стала еще лучезарней.

— О да. Я думаю, ты вообще офигеешь.

10

Андолини, немного психуя, вошел в туалет следом за Эдди, держа револьвер наготове.

— Закрой дверь, — сказал Эдди.

— А пошел ты, — огрызнулся Андолини.

— Закрой дверь, иначе ты ни фига не получишь, — повторил Эдди.

— Пошел ты, — снова послал его Андолини. Сейчас, немного испуганный, не понимающий, что происходит, он выглядел не таким тупым, как в фургончике.

— Он не хочет закрыть дверь, — крикнул Эдди Балазару. — Я уже начинаю о вас плохо думать, мистер Балазар. У вас здесь, наверное, человек шесть бугаев, и у каждого — по четыре пушки, а вы двое подняли такую бучу из-за голого мальчика. Да еще наркомана.

— Закрой эту гребаную дверь, Джек! — заорал Балазар.

— Вот и славненько, — сказал Эдди, когда Андолини пинком закрыл дверь. — А то ты мужик или…

— О Боже, с меня довольно, — простонал Андолини, ни к кому конкретно не обращаясь. Он поднял револьвер рукояткой вперед и собрался уже врезать Эдди по зубам.

И вдруг застыл с поднятым пистолетом, челюсть его отвисла от изумления: он увидел то, что Кол Винсент видел в фургончике.

Глаза Эдди поменяли цветы. Были карими, стали голубыми.

— Хватай его!— раздался низкий повелительный голос, и пусть он исходил изо рта Эдди, это был не его голос.

Шизик,— подумал Джек Андолини.— У него крыша поехала, мать его…

Но мысль оборвалась, как только руки Эдди схватили его за плечи, потому что в этот момент Андолини увидел дыру в реальности, что внезапно открылась футах в трех за спиною у Эдди.

Нет, не дыру. Слишком правильные у нее очертания…

Это дверь.

— Дева Мария, помилуй нас, — хрипло выдохнул Джек. Через эту дверь, что зависла в футе от пола перед душем в балазаровом туалете, он разглядел темный берег и волны, бьющиеся о него. По берегу расползались какие-то твари. Твари.

Он опустил револьвер, но удар, который должен был выбить Эдди все передние зубы, лишь немного разбил ему губы. Крови почти и не было. Силы его покидали. Джек буквально физически ощущал, как это происходит.

— Я же тебе говорил, Джек, что ты офигеешь, — сказал Эдди и резко дернул его на себя. Только в последний момент Джек понял, что собирается сделать Эдди, и начал бешено отбиваться, как дикий кот, но он спохватился поздно: они уже падали через порог этой жуткой двери, и приглушенный гул ночного Нью-Йорка, к которому так привыкаешь, что в конце концов перестаешь его слышать и замечаешь только тогда, когда его больше нет, сменился скрежетом волн о песок и вопросительными голосами страшилищ, смутно различимых в темноте на берегу.

11

Нам надо действовать быстро, иначе мы погорим,— сказал Роланд, и Эдди тоже ни на мгновение не усомнился в том, что если они сейчас не спляшут со скоростью света, им будет большой абзац. В этом он был уверен. Если уж речь зашла о крепких парнях, Джек Андолини — он как Дуайт Гуден: да, его можно свалить, его можно и отрубить, но если дать ему время опомниться, он размажет тебя по земле.