Онлайн книга «Куколка»
|
В: Крепко обняла-то? О: Дружески, по-сестрински. На отдыхе иль перекуре так обнимались мои товарки. В: Что потом? О: А потом произошло самое чудное чудо: в том конце залы, что ближе к голове куколки, вдруг возникло окно, из коего с высоты птичьего полета открылся вид на огромный город. В: Чего-чего? О: Говорю как было. В: А я говорю: с меня хватит! О: Христом Богом клянусь, все так и было иль так казалось! В: Чтоб самоцветная палата вылетела из пещеры и в мгновенье ока очутилась над огромным городом?! Уволь, голуба, я тебе не гусек! О: Рассказ мой кажется лукавством. Но лишь кажется. Я говорю об том, что видела, хоть сама не понимаю, как оно так вышло. В: Прибереги свои побасенки для кого другого! Дрянь паршивая! Надо ж, какие петли мечет: должен вникнуть, не наломай дров! О: Я говорю правду. Заклинаю, поверь! В: Может, зельем тебя сморило, отчего и мерещилась всякая белиберда? О: Сонливости я не чуяла. Мы будто и впрямь летели над городом. Было много всякого, я расскажу. Но, знаешь, чудо чудом, а в оконца-то я видела, что из пещеры мы никуда не делись. В: Велико ль то окно, в какое виделся город? О: Фута три на четыре, растянутое в длину. В: Так говоришь, машина ваша оставалась в пещере? О: Да. В: Тебя заворожили иль опоили. Либо и то и другое. О: Может быть, но еще и перенесли. В то окно все виделось иначе, нежели сквозь обычное стекло. Будто кто-то повелевал: глянь издали, а теперь с близи, смотри с энтого боку, а теперь с другого. Я чуть не окосела, стараясь увидеть, что там в стороне, иль еще раз взглянуть на то, что проехали. Нетушки: смотри лишь то, что видит окно. В: Окно не умеет видеть, голуба. Ты была не в себе. А что за город-то? О: Неземной красоты, об таких я слыхом не слыхивала. Все дома бело-золотые, сплошь парки и скверы, дивные прошпекты и аллеи, рощи и сады, ручьи и пруды. Больше смахивало на богатое предместье. Но главное — там царил покой. В: Как же с этакой вышины сады-то разглядела? О: Деревца рядами увидала и смекнула. И повсюду широкие, будто золотом вымощенные дороги, по коим гуляют люди и разъезжают сверкающие экипажи. Без лошадей, однако ж едут. В: Как так? О: Не ведаю. На золоченых улицах пешеходы тоже ногами не перебирали, но двигались, потому как тротуары под ними сами собою ехали. Ходить-то тамошние люди умеют: мы пролетали над лугом, где девушки водили хороводы, а мужчины плясали, выстроившись в ряд. Видали и других, кто ходит не хуже нашего. В: Какого рода пляски? О: Казалось, все танцуют под припевки: девушки плавно взмахивали руками, будто мели пол, и обращали к небу счастливые лица, а мужчины энергично изображали сеятелей и косарей. В том краю воистину боготворили духовную чистоту, ибо многие взаправдашними вениками подметали золоченые дороги и тротуары, будто в знак того, что всякая грязь им нестерпима. Иные стирали в ручьях. В танцах прославлялись Божьи щедроты. Наверняка жилища содержались в том же идеальном порядке, что рощи и сады. В: Обликом те люди с нами схожи? О: Они всяких наций: белые, оливковые, желтые, смуглые и черные как ночь. С вышины толком не разглядишь. Будто смотришь с высоченной шагающей башни. В: А какая одежда? О: Все, мужчины и женщины, были в серебристых портах и рубахах, как три наши дамы. Мы так быстро летели, что я не успевала хорошенько рассмотреть — одни мелькнут и пропали, а ты уж видишь иных. В: Черные дикари были наги? О: Нет. В: Храмы видела? О: Нет. В: Что, никаких знаков Господа и Его веры? О: Знаки были во всем, но не те, что нам привычны, вроде церкви, священников и прочего. В: Языческие храмы иль что-нибудь эдакое? О: Нет. В: Дворцы иль роскошные зданья? Биржи, больницы, суды? О: Ничего этакого, но лишь большие строенья, где, похоже, все жили скопом, не делясь на сословья. Ни оград, ни заборов, ни вонючих трущоб. Каждый дом — будто ферма в окруженье лугов. Все зелено и залито солнцем. Прямо вечный июнь. Отныне я так и называю тот край обетованный. В: Как называешь, голуба? О: Вечный Июнь. В: Ага, иль Воздушные Замки. Из чего сложены те дома — камня иль кирпича? Чем крыты — соломой иль сланцем? О: С нашими они вовсе не схожи. Стены их белы и гладки, словно нутро морской раковины, двери и крыши золотые. Все дома разного вида: одни будто огромные шатры, другие с чудной крышей, где разбит сад, третьи круглы, точно головка сыра, и еще всякие прочие. В: С чего ты решила, что двери, крыши и дороги золотые? О: Не знаю, так показалось. Еще разглядела, что в тех больших домах люди обитали не семьями, как у нас заведено, а порознь: в одних только мужчины, в других женщины. Такое разделенье было заметно во всем. На лужайке большое собранье внимало оратору, но женщины сидели полевую руку, а мужчины по правую, будто им было предписано везде и всюду сторониться друг друга. В: Ужель не приметила кавалера с дамой, супружескую иль влюбленную пару? О: Ни единой. В Вечном Июне подобное не заведено. В: Как же так? Все монашествуют, что ль? Детишек-то видела? О: Тамошние дети не плод чресл. В Вечном Июне нет плотского греха, иначе не было б города. В: Кто-нибудь работал? О: Лишь ради удовольствия в садах иль на лугах. В: Имелись там лавки, лотошники, рынки? О: Нет. А также ни мастерских, ни фабрик. В: Видала ль солдат иль кого-нибудь с оружьем? О: Все безоружны. В: Такого быть не может, голуба. О: Сие невероятно для нашего мира. В: А что твоя дама, пока тебя носило по воздусям? О: Сидела рядом и держала меня в объятьях; глядючи, я преклонила голову на ее плечо. В: Теплое, плечо-то? О: Да, как я сама. В: Ну и что скажешь об сем фантасмагорическом граде, явившемся тебе в бреду? |