Книга Звезды смотрят вниз, страница 137 – Арчибальд Кронин

— Жаль, что нашего старого приятеля Мэрчисона больше нет с нами, — заметил он по своему обыкновению громогласно и нагло. — Как-то неприятно видеть на его месте чужого.

— Не обращай внимания, парень, — шепнул Дэвиду Гарри. — Ты скоро привыкнешь к его манере разговаривать.

Все заняли места, и Раттер начал читать протокол последнего заседания старого муниципального совета. Читал быстро, сухим, равнодушным, монотонным голосом, затем, почти без перехода, тем же голосом объявил:

— Первый вопрос — утверждение договоров на поставку мяса и сукна. Я полагаю, джентльмены, что вам угодно будет считать их утверждёнными.

— Совершенно верно, — зевнул Ремедж. Он развалился в кресле во главе стола, подняв к потолку широкое красное лицо и сложив руки на огромном брюхе.

— Да, они утверждены, — поддержал его Бэйтс, вертя большими пальцами и упорно глядя на стол.

— Значит, утверждено, джентльмены, — объявил Раттер и потянулся за книгой протоколов.

Но тут спокойно вмешался Дэвид.

— Позвольте, одну минуту!

Воцарилось молчание. Весьма натянутое молчание.

— Я этих договоров не читал, — продолжал Дэвид совершенно хладнокровно и рассудительно.

— Вам и незачем их читать, — фыркнул Ремедж. — Они приняты большинством голосов.

— О! — воскликнул Дэвид удивлённым тоном. — А я и не заметил, как мы голосовали.

Секретарь Раттер с важным и недовольным видом уставился на кончик своего пера, как если бы оно сделало недопустимую кляксу. Он чувствовал на себе взгляд Дэвида и в конце концов вынужден был ответить на этот испытующий взгляд.

— Можно мне взглянуть на договоры? — спросил Дэвид. Ему было известно все относительно этих договоров, и он хотел только оттянуть запись решения в книгу протоколов. Эти договоры были предметом давнишних толков в Слискэйле. Договор на поставку сукна особенного значения не имел: дело шло о снабжении форменным платьем санитарного инспектора, контрольного врача и разных других служащих городского управления, и хотя Бэйтс (торговец мануфактурой) наживал на этой поставке скандальный барыш, общая сумма договора была не слишком велика. Другое дело — договор на поставку мяса. Этот договор, по которому Ремеджу поручалось все снабжение мясом местной больницы, был вопиющим беззаконием «перед богом и людьми». Цену Ремедж получал как за самое лучшее мясо, а доставлял головы, ноги, кости да обрезки.

Дэвид взял договор на мясо из беспокойных пальцев Раттера. Прочёл его. Сумма была большая, триста фунтов. Он умышленно медленно просматривал синевато-серую бумажку, задерживая ход заседания, чувствуя на себе взгляды всех.

— Что же, на эту поставку были устроены торги? — спросил он наконец.

Ремедж, не выдержав, нагнулся вперёд, к столу, и его красная физиономия злобно исказилась от гнева.

— Я получаю этот подряд вот уже больше пятнадцати лет. А вы против этого, что ли?

Дэвид посмотрел на Ремеджа: вот он — первый момент, первое испытание. Он был спокоен, вполне владел собой. Сказал хладнокровно:

— Я полагаю, что найдётся много людей, которые против этого.

— Врёте вы, чёрт вас возьми! — разразился Ремедж.

— Мистер Ремедж, мистер Ремедж! — проблеял сочувственно преподобный Лоу. Он всегда и в муниципальном совете и вне его лебезил перед Ремеджем, его любимейшим прихожанином, человеком, который был первым из основателей церкви на Бетель-стрит, золотым тельцом среди его редкошерстного стада. И Лоу принялся сердито отчитывать Дэвида:

— Вы здесь новый человек, мистер… э… Фенвик. Уж не чересчур ли рьяно вы принялись за дело? Не забывайте, что относительно этих поставок мы всегда давали объявления в газете.

Дэвид ответил:

— Да, объявление размером в четверть дюйма, втиснутое, где придётся, в местной газете. Объявление, которого никто никогда не видит.

— А для чего его видеть? — загремел Ремедж с конца стола. — И какого дьявола вы суёте свой нос в это дело? Я уже пятнадцать лет получаю эту поставку, и никто никогда слова не скажет против.

— Никто, за исключением людей, которых кормят вашим тухлым мясом, — возразил Дэвид ровным голосом.

Наступило гробовое молчание. Гарри Огль метнул на Дэвида растерянный взгляд. Раттер побледнел от испуга. Ремедж, распираемый яростью, грохнул по столу своим большим кулаком.

— Это клевета! — заорал он. — За такие слова можно под суд попасть! Бэйтс, Раттер, вы все свидетели, что он меня оклеветал.

Раттер протестующе поднял своё кроткое лицо. Его преподобие готовился заблеять. Но Ремедж снова завопил:

— Он должен взять свои слова обратно, должен, чёрт возьми!

Раттер сказал:

— Мистер Феквик, я вынужден просить вас взять свои слова обратно.

Странный задор овладел Дэвидом. Не сводя глаз с лица Ремеджа, он нащупал в кармане и вытащил пачку бумаг. Сказал:

— Мне незачем брать обратно свои слова, так как я могу доказать их. Я постарался собрать доказательства. Вот здесь заявления за подписями пятнадцати больных сельской больницы, трёх сиделок и самой сестры-хозяйки. Все это люди, которые ели доставляемое вами мясо, мистер Ремедж, и, по выражению сестры-хозяйки, оно не годится даже для собак. Разрешите прочитать вам эти за явления, джентльмены. Мистер Ремедж может рассматривать их как свидетельские показания.

Среди полной тишины Дэвид прочитал вслух «свидетельские показания» о мясе, которым снабжал больницу Ремедж. Жёсткое, полное хрящей, а иногда и протухшее: таковы были отзывы о нём. Джен Лори, одна из сиделок больницы, удостоверяла, что после того, как она съела кусок вонючей баранины, у неё сделались жестокие колики. У сестры Габбингс завёлся кишечный паразит, который мог попасть в желудок только из заражённого мяса.

Даже самый воздух, казалось, окаменел, когда Дэвид кончил. Невозмутимо складывая бумаги, он видел рядом с собой лицо Гарри Огля с выражением угрюмого восхищения, а напротив — лицо Ремеджа, близкого к апоплексическому удару от ненависти и бешенства.

— Это ложь, — произнёс, наконец, Ремедж, запинаясь. — Я доставляю самое лучшее первосортное мясо.

Тут в первый раз заговорил Огль:

— Ну, тогда избави бог нас от первосортного мяса, — проворчал он.

Преподобный Лоу примирительно простёр свою жемчужно-белую руку. И проблеял:

— Может быть и попадались когда-нибудь случайно плохие куски: от этого не убережёшься.

Гарри Огль буркнул:

— Пятнадцать лет это продолжалось — хороша случайность!

Конноли нетерпеливо засунул руки в карманы:

— Сколько шуму из-за ерунды! Ставьте на голосование! — Он знал, как окончательно уладить дело. И повторил громко: — Давайте проголосуем!