Онлайн книга «Худеющий»
— Он сейчас под усиленным наблюдением. Таким пациентам телефонные разговоры разрешены только при чрезвычайных обстоятельствах. — Мой вес упал до ста семидесяти, — сказал Билли. — Я потерял уже восемьдесят три фунта. Для меня это — чрезвычайное обстоятельство. Снова пауза на другом конце провода. Кроме того звука, который мог быть плачем Хейди. — Ты поговоришь с ним? Ну, хотя бы попытаешься? — Если его доктор позволит и если он сам пожелает поговорить со мной, то — да. Но, Билли, эта твоя галлюцинация… — Никакая это не галлюцинация, черт побери! Ради бога, не кричи. — Билли закрыл глаза. — Ну хорошо, хорошо, — успокаивающим тоном отозвался Хаустон. — Эта идея — скажем так? Я только хочу сказать, что эта идея не поможет твоему состоянию. Более того, возможно, она и есть корень зла, источник психоанорексии, если ты в самом деле болен этим, как утверждает доктор Юнт. Ты… — Хопли, — перебил его Билли. Лицо покрылось потом, и Билли промокнул его платком. Вспомнил вдруг облик Хопли, лицо, которое перестало быть лицом, превратилось в рельефную карту ада. Кошмарные опухоли, сочащаяся влага и невыразимый звук, когда он ногтем поскреб щеку. Снова последовала долгая пауза со стороны Хаустона. — Поговори с Данкеном Хопли. Он подтвердит… — Невозможно, Билли. Данкен Хопли покончил с собой два дня назад. Он застрелился, пока был в клинике Глассмана. Халлек крепко зажмурил глаза и закачался, стоя на ногах. Почувствовал себя так, как в тот момент, когда возобновил курение. Ущипнул себя за щеку, чтобы не упасть в обморок. — Тогда ты знаешь, — сказал он, не раскрывая глаз. — Ты знаешь или кто-нибудь знает, кто увидел его. — Грэнд Лоулор видел его, — сказал Хаустон. — Я с ним говорил сегодня. Грэнд Лоулор. Какой-то момент испуганный запутавшийся разум Билли не сработал. Показалось, что Хаустон сказал что-то другое. Потом дошло. Грэнд Лоулор был окружной врач, производивший вскрытия. Вспомнил, что Грэнд Лоулор пару раз выступал перед судом в качестве свидетеля. Мысль об этом вызвала иррациональное желание хихикнуть. Халлек прикрыл трубку ладонью: не дай Бог, а то Хаустон утвердится во мнении, что он, точно, сошел с ума. А тебе бы очень хотелось поверить в мое безумие, верно, Майкл? Потому что, если я не в своем уме и начну болтать о твоей бутылочке и маленькой костяной ложечке, никто ведь мн?? не поверит, верно? Ну конечно же. Желание хихикать прошло. — Ты спросил его… — О некоторых деталях относительно смерти? Естественно. После истории ужаса, которую ты выдал своей жене, я специально поинтересовался. — Голос Хаустона обрел ехидный оттенок. — Ты должен быть мною доволен, Билли. Когда он меня спросил, почему меня это интересует, я держал язык за зубами. — И что он сказал? — Что внешность Хопли выглядела скверно, но уж никак не тот ужас, что ты описывал Хейди. То, что сказал Грэнд, скорее напоминает мне рецидив взрослых угрей, от которых я лечил Данкена, начиная с 1974 года. Они у него вызвали депрессию. И это понятно. Нашествие угрей на лице для взрослого мужчины — большая психологическая травма, возможно, одна из сильнейших. — То есть, ты полагаешь, он был подавлен из-за своей изменившейся внешности и застрелился? — В сущности, да. — Давай напрямик, — сказал Билли. — Ты веришь в то, что дело в более-менее обычном рецидиве распространения угрей у взрослого, пусть даже самого обширного за многие годы. В то же время ты считаешь, что он застрелился от того, что увидел в зеркале. Ну и диагноз, скажу я тебе, Майкл! — Я не говорил, что дело только в кожной проблеме, — сказал Хаустон раздраженно. — Самое худшее в этих проблемах состоит в том, что они возникают в паре, в тройке, а иногда и с целой кучей сопутствующих вещей. Редко в одиночку. Самый высокий уровень самоубийств, Билли, кстати, среди психиатров. Но полицейские не далеко от них ушли. Видимо, имела место комбинация факторов, где его последний недуг явился и последней соломинкой, которая сломала спину верблюда. — Тебе стоило бы его увидеть, — мрачно сказал Билли. — То была не соломинка, а куча бревен. — Записки он не оставил, так что мы ничего не узнаем, верно? — Боже мой! — Билли тяжело вздохнул и провел пятерней по волосам. — Господи милостивый! — И причины самоубийства Хопли нам тоже неведомы. Так? — Мне они ведомы, — ответил Билли. — Вполне известны. — А мне вот кажется: все дело в том, что твой разум, Билли, сыграл над тобой злую шутку. Комплекс вины. Ты… ты зациклился на этих цыганских проклятьях, и когда пошел к Хопли в тот вечер, просто увидел то, чего на самом деле не было. — Теперь Хаустон говорил утвердительно-успокаивающим тоном врача. — Ты перед визитом к Данкену случайно не заглянул к Энди на пару коктейлей? Ну, так — чтобы взбодриться. — Нет. — Уверен? Хейди говорит, что ты там основательно посиживал. — Если так, твоя жена меня бы там непременно видела, — ответил Билли. — Ты так не находишь? Последовала затянувшаяся пауза. Потом Хаустон сказал бесстрастно: — Это удар ниже пояса, Билли. Но именно такого ответа я и ожидал от человека, пребывающего в сильном психическом напряжении. — Сильное психическое напряжение. Психическая анорексия. У вас, врачей, всему найдется название. Но повидал бы ты его. Ты бы… — Билли смолк, подумав о прыщах и опухолях на щеках Данкена Хопли, вспомнил сочащуюся жидкость, нос, утонувший в наростах. — Билли, неужели ты сам не понимаешь, что просто пытаешься найти логическое объяснение тому, что произошло и происходит с тобой? Тут и явный комплекс вины из-за старой цыганки, и… — Проклятье исчезло, когда он застрелился, — услышал Билли свой голос. — Может быть, потому он и перестал выглядеть так ужасающе. Как в кинофильмах про оборотней, Майкл. Когда оборотня в итоге убивают, он снова превращается в человека. На место растерянности пришло возбуждение. Халлек начал обдумывать новую идею, быстро прикидывая возможности и вероятности. Куда девается проклятье, когда проклятый от него избавляется? Только умирающий с последним дыханием может это сказать. Когда его душа отлетает прочь. Прочь, прочь. И есть ли способ изгнать эту напасть? Россингтон — прежде всего. Россингтон в Мэйо, отчаянно цепляющийся за идею, что у него рак кожи, поскольку альтернатива — куда страшнее. Когда Россингтон умрет, вернется ли его нормальный вид? |