Книга Сборная солянка, страница 17 – Ирвин Уэлш

11

Торговля наркотой шла так бойко, что местные барыги не могли поверить своему счастью. Воодушевленные успехом в афере с избиением Клинта Филлипса и предстоящим получением компенсации за телесные повреждения, Джимми и Семо решили попробовать себя в другом деле. Семо знал одного чувака в Лейте, и они отправились к нему на угнанной машине, собираясь разжиться колесами и продать их потом путешественникам. Алека Мерфи, приятеля Семо, они подобрали в порту и поехали с ним на хату в Саутсайде, где жил некий Студент, как назвал его Мерфи.

– Этот Студент – нормальный пацан и никакой не студент, – объяснил Алек. – На самом деле нигде он не учится и учился-то лет сто назад. Правда, диплом у него есть – по экономике или еще какой-то хрени. Просто он до сих пор как студент бакланит.

Джимми и Семо сделали вид, что поняли это невнятное объяснение.

Алек предупредил их, что, по его мнению, Студент часто выражает простейшие мысли длинно и запутанно, на манер философских изречений, над которыми нужно долго размышлять. В подходящих условиях и в соответствующей компании Студент бывает в ударе и тогда довольно забавен, но такие условия и компании очень редки.

Поднимаясь по лестнице, Джимми Малгрю раздувался от гордости и нетерпения. В квартиру барыги он ввалился, чувствуя себя гангстером, и с довольным видом поглядел на свое отражение в зеркале. Вечером к закусочной придет Шелли, и он намекнет ей насчет “бизнеса”. То-то она офигеет! На Джимми внезапно нахлынула уверенность, что с Аланом Девлином покончено. Подумаешь, на заправке он работает! Тоже мне большой начальник! Кранты ему теперь, его песенка спета! Зато Джимми свое возьмет.

Буйные фантазии мгновенно увяли, едва очкарик с копной курчавых волос провел их в комнату, где тетка в красной безрукавке кормила из бутылочки младенца. На гостей тетка не обратила никакого внимания.

– А, это ты, Алек… Привет, – поздоровался Студент, явно ошарашенный молодостью гостей. – Давай-ка выйдем на пару слов.

– Парни, я на минутку, – сказал Алек, исчезая вслед за Студентом за дверью кухни.

Алек знал, что дал маху: не следовало приводить приятелей к Студенту домой.

– Сколько лет этим молокососам? – спросил Студент.

– Одному шестнадцать, другому семнадцать, – ответил Алек. – Зеленые еще, но реальные пацаны, из Роузвелла. Ты ведь вроде сам говорил, что сюда можно приводить подходящих парней.

– При прочих равных условиях, – согласился Студент. – Однако, как всем хорошо известно, новизна впечатляет юношей, и они часто не в состоянии удержать язык за зубами, а мне как-то не хочется, чтобы фараоны взяли меня за задницу.

– Эти парни знают правила игры, – пожал плечами Алек.

Студент в сомнении закатил глаза, блеснув стеклами очков.

В это время в комнате висело неловкое молчание: в присутствии матери с младенцем Джимми чувствовал себя не в своей тарелке. Видимо, Семо тоже было не по себе и, не выдержав, он заговорил:

– Сколько ему?

– Три месяца, – вяло ответила тетка, равнодушно посмотрев на Семо.

Тот задумчиво кивнул и вдруг спросил:

– А больно было?

– Что? – озадаченная тетка уставилась на него более осмысленным взглядом.

– Ну, в смысле рожать больно было?

Тетка оглядела Семо с головы до ног. Джимми невольно хихикнул: внутри словно заработал моторчик, от которого затряслись плечи и который никак невозможно выключить.

– Нет, правда, у меня просто в голове не укладывается такая жуткая штука, – с серьезным видом заявил Семо. – Подумать только, у тебя внутри растет что-то живое – это ж со страху чокнуться можно!

– Привыкаешь, куда деваться, – пожала плечами тетка.

– Да уж, никуда не денешься, – задумчиво кивнул Семо и, повернувшись к Джимми, засмеялся: – Привыкаешь, как миленький! Обратно-то не впихнешь! – Он снова перевел взгляд на тетку: – Верно я говорю?

Джимми опять захихикал, тетка покачала головой и вынула пушинку из уха младенца. В комнату зашел Студент и, бросив на тетку извиняющийся взгляд, провел гостей на кухню. Алек подмигнул приятелям. Из кухонного шкафчика Студент взял глиняный горшочек с надписью “сахар” и, покопавшись внутри, достал спрятанные таблетки.

– Пятьдесят кругляков, – улыбнулся он.

– Супер! – ответил Джимми, отстегивая бабки. Они вернулись в комнату и сели на диван. Студент

поставил музыку. Искоса глянув на тетку с младенцем, Джимми стиснул зубы, чтобы не захихикать. Он подумал о выбитых зубах Клинта и слегка затрясся от сдерживаемого смеха.

– Ист-коуст джаз, – объяснил Студент, подумав, что Джимми трясется под музыку, и повернулся к Алеку: – Весьма занятные вещи у вас там творятся.

– Угу, – неопределенно хмыкнул Алек.

– Это ведь в вашем захолустье собрались толпы бродяг? – обратился Студент к Семо.

Тетка впервые с интересом посмотрела на гостей.

– Нуда, – кивнул Семо. – Все психи к нам понаехали.

В ответ Студент пустился в пространные рассуждения о процессах, происходящих в современном обществе. Тут уж гости поняли, что пора валить, и заторопились к выходу. Выскочив за дверь с наивозможной поспешностью, приятели зашли в бильярдную, погонять шары и хлебнуть пивка. Потом Алек ушел, а Семо и Джимми угнали новую тачку, чтобы вернуться в свой медвежий угол.

По дороге Джимми, не удержавшись, проглотил один кругляк. Через несколько минут перед глазами поплыло, и он едва различал сидевшего за рулем Семо. Машина повернула за угол и помчалась по дороге, прямо на стену ослепительного сияния, исходящего от катафот. Теперь они летели по воздуху.

– Ух! Хорошо, что ты эти колеса не попробовал! – выдохнул Джимми. – Эй, слышь, чего говорю? Тебе не стоило бы это глотать!

– Да заткнись ты! Не мешай рулить… – простонал Семо. – Одну-то я закинул, круто зацепило!

– Стой! – заорал Джимми, охваченный диким ужасом, который трепетал в каждой клеточке тела. – Останови тачку!

– Да пошел ты! Я все прекрасно вижу… Лапы убери, кому сказал! – рявкнул Семо, когда приятель попытался схватить его за руку. – Я и при свете катафот все вижу… Лучше музыку вруби.

Джимми ткнул кнопку на панели.

Все дороги, что ведут к тебе, петляют, Все огни на пути ослепляют…

– Выключи эту хрень! – взревел Семо. – На радио поставь!

– Ладно… – вздрогнул Джимми и включил радио.

Все огни на пути ослепляют,

И столько всего я мог бы тебе сказать…

– Выруби эту хрень, я сказал! – прошипел Семо. – Радио включи, недоумок!

– А я что сделал? Это и есть радио! Ту же самую песню крутят!

– Мать твою! Ну ни хрена себе! – простонал Семо, обнаружив, что не в состоянии остановить машину. – Не останавливается!