Онлайн книга «Тяжело в учении, легко в бою»
Цапаю подружку за пухлый локоток и отвожу подальше от Эм. – Насчет хозяина выведывали, да? – спрашиваю шепотом, тыкая пальцем в себя. – Да нет… – мнется Синти, – ну, разве только… англичанин ли, откуда приехал… Обычная болтовня. Она выдергивает руку, потирает ее, морщась, и глядит на меня с опаской, будто я зверь какой. Вопросы и ответы, вранье из лучших побуждений. Остынь-ка, Микки, сынок. Подумай, чтобы сделали при таком раскладе Роджер Мур, Кеннет Мур, Бобби Мур. Держи удар. Спокойствие и порядок. – Прости, солнышко, я что-то сегодня на взводе. Целую ее в щеку и, не отстраняясь, гляжу в глаза. Синти таращится, силясь что-то понять. Она вообще-то не дура; просто, как все бабы, не тем местом думает. Оглядываюсь на Эм, которая со скучающим видом уставилась на витрину, и снова смотрю в лицо Синти. – Послушай, – говорю тихонько, – если эти типы снова будут тут вынюхивать, сразу звони мне на мобильник! Она отшатывается. – Неужто полиция? – Хуже, родная, – шепчу я еще тише, – таможенное и акцизное управление. – Хитро подмигиваю. – Так что, малышка, ни слова, поняла? – Хорошо… – испуганно кивает она, – а что случилось? – Пока ничего страшного, разгребем. – Снова гляжу на Эм, потом отхожу к палатке и беру три больших рожка шоколадного мороженого. – На, держи. Прямо как в былые годы, когда мы втроем выбирались летом в Гастингс, к морю – я, Эм и Трез. Хорошее было время… Хотя у Эм что-то не слишком довольный вид. Синти тоже кривится. – Мы только что съели по одному. Ничего, пускай поправляется. Набрать лишний жирок для Синти не проблема, сохранить его гораздо труднее. Меньше полутора тысяч калорий вдень – и пиши пропало, начнет худеть. Сладкого нужно побольше, всяких фастфудов, ну и выпивки, само собой. – Хорошего не может быть слишком много, – авторитетно заявляю я. – Не будь у нас этого добра во Вторую мировую, янки ни за что бы не встряли, и мы бы сейчас все строем ходили. – Я снова подмигиваю, затем оглядываюсь на машину. – Ладно, я сваливаю. Старина Уорти терпеть не может, когда опаздывают. Считает это неуважением, и, если разобраться, – я с профессорским видом поднимаю палец, – он совершенно прав. – Ты надолго? – жалобно спрашивает Синти. – Как повезет. – Пожимаю плечами. – Нет мира нечестивым… Пока, принцесса! – машу рукой Эм. Я снова за рулем, и на первом же повороте рожок летит за окошко. Пичкать сладостями телку – это одно, многие втайне предпочитают товар попышнее, но себя любимого приходится беречь. Толстопузому хрен кто даст. Подкатываю к пристани, въезжаю на паром. Лансароте мне не нравится, слишком много там коммерции, хотя наш Фуэрте тоже недалеко ушел. Опять же, отдадим должное старине Уорти, бабки он в своей «Камбрии» гребет лопатой. Ну и пусть засунет их себе в задницу – каждому нужно от жизни свое, если вы меня понимаете. Подъезжаю к бару. Сеф уже пришла, ждет за столиком на улице, одинокая как девственница в Валентинов день. Темные очки, вокруг соломенной шляпы обмотан шарф, под ногами белая кожаная сумочка. Платьице цвета морской волны не слишком много скрывает, длинные волосы завязаны голубой лентой и перекинуты через плечо. Ленту с волос первым делом сдеру – я просто тащусь, когда пряди рассыпаются по подушкам. Видит меня и, понятно, выпендривается, холодность изображает. Целует в обе щеки, на европейский типа манер. Я-то рассчитывал на горячий прием, на поцелуи с язычком… Ничего, меня такими штучками не собьешь. Поперлась бы ты в такую даль, если бы не зудело! Зато, что приятно, никаких больше усиков! То ли воском, то ли лазером свела, не пойму. Короче, присаживаюсь рядышком, и Сеф с места в карьер начинает жаловаться. Папаша-полицейский совсем затрахал, заставляет поступать куда-нибудь в колледж. Она подумывает об Англии, вот и решила посоветоваться, где там лучше учиться. Не знаю, может, из-за недавней встречи с теми, кого не хочется называть, картину я ей рисую не слишком привлекательную. Север мрачный, центр унылый, в деревне вообще со скуки помрешь, кругом одни жертвы инцеста – не говоря уже о Лондоне, где плюнуть некуда, сплошные шлюхи и шпана. – А вот, к примеру, Брайтон, университет Сассекса… – начинает Сеф. Слушаю и жду, когда подействует водочный коктейль с лимонадом, который я ей заказал. Я сторонник старых испытанных методов. Как сказал один великий человек, «демократия – худший вид правления, не считая всех прочих». Однако упоминание Брайтона я проигнорировать никак не могу. Даже мой либерализм не беспределен. – Нет-нет, Брайтон исключен! Там одни гомики… – начинаю объяснять, а сам думаю: а вдруг она сама того – греческая любовь и все такое… Эта грязь не для меня – в каких только дырах я ни побывал, но все они были передние. – Ехать можно только в Уэльс, там еще куда ни шло. В Абер… черт, забыл… в общем, у моря, довольно престижное местечко, кстати. Сеф приподнимает очки, ее огромные черные глаза щурятся на ярком солнце. – Значит, в Уэльсе хорошо? Хорошо? Хрен его знает, что такое «хорошо». Слишком я увяз в болоте морального релятивизма, как выразился один мудозвон на канале «Дискавери». Я тогда крикнул прямо в экран: «Мне можешь не рассказывать, я в пабе работаю!» – Да, но в Уэльсе есть одна большая проблема: там слишком много местных жителей. Они себя англичанами не считают, да и мы, в общем, их тоже за людей не держим, хотя формально пока в Англии. Сеф качает головой и лезет в сумочку за куревом. – Хотелось бы быть поближе к Лондону. Понятное дело. Овец и в Греции хватает. Вообще мозговитая нация, эти греки. Все о них слышали. Гомер, Аристотель, Сократ, Платон… какую науку ни возьми, основной состав. Однако сейчас у меня на уме вовсе не науки. – Ну так что, – спрашиваю, – чем займемся? Как будто я не знаю ответа. Из Греции лететь далековато, а пляжей и там навалом. Сеф внезапно расплывается в улыбке, глаза ее сияют. – Я пришла сказать тебе, что влюбилась! Гляжу на нее и, несмотря на все осложнения, которыми грозит эта новость, испытываю в душе странное волнение. – Ты, конечно, еще совсем молодая… но я понимаю… Беру за руку. Она вырывается. – Очень рада, что понимаешь – после того, что было между нами… «Что ж, старый конь борозды не испортит», – думаю я, но молчу, уж очень она расчувствовалась. Совсем девчонка, идеалы и прочее. Впрочем, я и сам в душе такой же. Краснея, Сеф продолжает: – Его зовут Костас, он из Афин, снимается в кино… |