Онлайн книга «Тяжело в учении, легко в бою»
Мать Крейви выпрямляется на кровати и отталкивает поднос с макаронами. – Как будто мы этого не делали, сынок! Слышь, – оборачивается она ко мне, – думал удивить свою мать-старушку. Да, есть над чем призадуматься. – Вот ведь какая штука, миссис Форсайт: весь народ в «Готе», те, что постарше, в один голос об этом говорят. Рассказывают, что пока весь этот СП ИД не начался, в Файфе шла первостатейная ебля. Все это молодежи жутко интересно. Раньше, говорят, стоит на дискотеку зайти, и тебя отъебут – просто так, за компанию! Эх, вот что такое «потерянное поколение»; мое поколение. И никакие «Лоренцо», – говорю я, распаляясь, – ни тем более кауденбитский «Майнерз Вэлфер» ни хуя со старыми добрыми временами не сравнятся! – А вот этот вот красавчик, – она смотрит на сынишку, – считает, тем не менее, что секс изобрел он. Эх, ребятки, доживете до моего возраста, тогда поймете, что в жизни есть и другие радости. Крейви с негодованием смотрит на больную мать, а потом его карие цыганские зенки недоуменно лезут на лоб. – Ага, и ты будешь парить нам мозги, что загремела в больницу не потому, что у тебя зачесалось, как у мартовской кошки? Бля буду, никогда бы не посмел разговаривать так со своей матерью. Да у меня потом ебло горело бы почище, чем Ларин жопельник после солярия! – У нас с девочками из бинго была светская беседа под бокал вина. Что уже, в свободный вечер расслабиться нельзя? – строго одергивает его мать. Так в основном и проходит весь вечер: то он ее подъебывает, то она его осаживает. А я сижу и слушаю. На улице колотун – аж яйца звенят. Никакого желания опускать задницу на промерзшее сиденье мотоцикла нет. Думаю, не напиздеть ли мне ему, мол, свидание у меня в Данфермлине, да, да, с этой самой цыпой. А потом бочком-бочком, и на девятнадцатый, или на тридцатый, которые отходят от Холбит-роуд, или вообще на вокзал. А, была не была, стискиваю зубы и запрыгиваю в седло. Крейви так крутанул ручку, что мои душа и жопа все еще пытались встретиться в Данфермлине, когда на горизонте перед нами показались окраины Кауденбита! Поставить обе ноги на землю – вот оно, бля, счастье. Не успеваю порог переступить, как мой старик погнал: – Тебе Том Кахилл названивал, бандюк ебучий. Держался бы ты от такого дерьма подальше, он до добра не доведет. – Тебе вроде бандюки нравятся? Целыми днями бандитский рэп слушаешь. – Черный бандит белому бандиту рознь! – Ага, конечно. – Я слишком устал, чтобы спорить. – Чего он хотел? Старикан пыхтит, сжав губы. – Хуй знает. Послал его в пизду. – Ты, бля, че… – Шучу, шучу… Хотя так и подмывало. – Отец хмурится. – Смотри, не пришлось бы потом жалеть. – Да ему просто человек на работу нужен, чистить стойло. – Я защищаюсь, подняв руки. – Чистить! Знаю я, что он там чистит, жулик этот! – Старика просто заклинило на классовой теме. – Никому сейчас на работу не нужен рабочий человек. В гробу я видал твои политинформации. Накидываю одежку поприличнее и намыливаюсь в клуб “Старкерз”. Есть у нас такая акула бизнеса, Эрик Старкер, это его клуб. Смотрю, над вывеской кто-то потрудился. Бля буду, местная шайка. Первую букву “р” в названии клуба замазали и написали сверху “л”. В клубе совсем детвора. За столиком сидят две девицы, размалеванные как хер знает что, я даже не сразу узнаю: это же Вея-Промокла и Вся-Вспотела. Одна из них мне машет: – Эй, я тебя где-то видела. Ой, думаю, боюсь-боюсь. Так и подмывает сказать: “Может, в Кауденбите?”. Вся-Вспотела классно выглядит, похожа на индейца, только-только с тропы войны. А вот чтобы уговорить свою залупу на Вся-Промокла, мне пришлось бы не одну кружку выхлебать. Сразу видна полнота девичьих интересов: залететь, покурить, проваляться весь день перед теликом. – Ты вроде как по соседству с Элисон Брун жила? – спрашиваю Вся-Вспотела. – Ага, ее младшая сестра Эвелин была моей лучшей подругой. Ну как же, помню малышку Эвелин со скобками на зубах. Доктор Лектор, как я ее называл. В шутку, бля, конечно. – Эй, мне казалось, твоя лучшая подруга – я, – вклинивается в разговор расстроенная Вся-Промокла. – Конечно, но раньше-то я с ней дружила. Давным-давно, сто лет в обед, – быстренько успокаивает ее Вся-Вспотела. А мне на ум все идут эти скобки. Вот интересно, надела бы их сейчас уже взрослая Эвелин? Ну так, разочек, бля. Чисто для прикола, – чтобы отсосать? Не удержусь, спрошу: – Ну а типа, где она сейчас-то, эта самая Эвелин Брун? Вся-Вспотела забирает бычок у Вся-Промокла и раскумаривает его. – Да в Канаде. Уехала с Элисон и ее мужем. Они ей и денег на дорогу дали. У нее и самой, наверное, кто-то есть, я слыхала, ребенка родила. – А Элисон? – О! У нее вроде уже трое детей, – отвечает Вся-Вспотела, и Вся-Промокла согласно кивает. – Что ж, все к тому и шло… Ну а вы, дамочки? Знакомы с радостями материнства? – Че? – спрашивает Вся-Промокла. – Детишки есть? – У нее двое. – Вся-Вспотела тычет пальцем во Вся-Промокла; та тупо сияет улыбкой счастливой коровы. Во взгляде коровы так и читается: “Сейчас он скажет, что я еще маленькая”. – И где же они сейчас? – Ма с ними сидит. – Тут она скривила рожу и говорит подружке: – Посмотри за курткой, схожу отложу личинку. Она выходит, и Вся-Вспотела сразу выдает мне тайну: – Опять с брюхом. Вон от него. – И кивает, закладывает мне какого-то малого из банды футбольных хулиганов. Вообще никакой он и не малый, а просто чудовище. Черные лохмы, белая футболка, гигантская варежка раззявлена – мух ловить. – Большой Крэг. Сунул ей, когда вместе в парке тусовались. И теперь у нее три ребенка от трех разных отцов. – Вся-Вспотела неодобрительно покачала головой. – Разве это дело? Я вот тоже хочу детей, но от какого-нибудь одного хорошего парня, и чтоб он со мной был. Затягивается бычком и смотрит по сторонам. – Ну разве это так много? Здесь? Я тоже смотрю по сторонам. Здесь – это лотерея, и надо быть бесконечно везучей. Меня не тянет на кислый базар, от такой болтовни только яйца вянут. Поэтому двигаю дальше па диско-залу, может, что поинтереснее подвернется? Хули там, на большинстве телок словно бирки висят: «Собственность футбольной банды». Только найдешь чувиху более или менее, только начнешь с ней в гляделки играть, и вдруг – бац! – тут же между нами возникает нечто, замотанное с ног до головы в клетчатую ткань, из которой сверкают акульи глазенки. |