Книга Космоэколухи, страница 27 – Ольга Громыко

Ночью планета казалась безжизненной: голая земля в белой паутине окаймляющего трещины инея, безлистные корчи-деревья, никаких клещей-бабочек – впрочем, последнее Теодора только радовало. Не смущала его и темнота: в свое время пилот слишком хорошо узнал, что такое настоящая тьма. А этой, легко разгоняемой блеклым наручным фонариком, бояться нечего.

В трехстах метрах от крепости фонарики пришлось погасить, а в сотне – и вовсе залечь, оценивая обстановку.

– Термодатчики, – прошептал Дэн.

– Где?!

– Черные коробочки на пулеметах. Похоже, подсоединены к ним напрямую.

– Ага. – Коробочки Теодор, разумеется, разглядеть не смог, зато понял, что это за крохотные алые огоньки по верхнему периметру стены. – Хорошо!

– Почему? – удивился напарник.

– Днем они были выключены. Значит, дедуля спит. А обычная камера наблюдения есть?

Дэн замешкался с ответом, перепроверяя данные.

– Нет. Или экранирована так, что я ее не могу засечь.

– Странно. – Теодора это тоже насторожило. – Неужели ему не интересно, по кому будут палить его пушки?

– Утром выйдет и посмотрит. Если что-то останется.

– Ха-ха, – прокомментировал пилот, хотя ему было вовсе не до смеха. – Ладно, нам же меньше геморроя. Знаешь, как эти штуки обойти?

– Либо облиться жидким азотом, – Дэн сделал паузу, давая Теду возможность представить эту картинку (а также последующий переброс получившейся статуи через забор), – либо спрятаться за непроницаемым для теплового излучения экраном.

Теодор посмотрел на черный горб на фоне звездного неба, который теоретически был останками корабля за пределами крепости.

– Как думаешь, найдется там что-нибудь подходящее?

– Давай проверим, – обреченно согласился рыжий.

Через полчаса к ограде медленно, но верно подползла хромая на все восемь ног черепашка с панцирем из куска толстого и почти негнущегося изоляционного материала. Уткнувшись в стену и экспрессивно посовещавшись сама с собой, инопланетная зверюшка немного побарахталась и встала на дыбы.

– Порядок, мы в слепой зоне, – доложил Дэн.

Теодор выглянул из «шалашика» с другой стороны. Вверху зловеще светился красный глазок, не замечая подобравшихся вплотную гостей.

Пилот вытащил из поясной сумки веревку с крюком, осторожно раскрутил и забросил на стену. Вытравил до упора, подергал – зацепилось надежно.

– Погоди, – остановил его напарник. – Я первый.

– С какой стати? – фыркнул Теодор.

– Это же моя работа. Я для нее и создан. – Эмоции в голосе DEX’а отсутствовали напрочь, что было еще красноречивее оных.

– А веревка – моя!

Киборг не стал спорить – просто развернулся лицом к стене, поднял руки и подпрыгнул. Не так уж и высоко, едва достав до края кончиками пальцев, но этого хватило.

На гребне напарники оказались почти одновременно. Тед перевел дух и покровительственно похлопал пулемет по стволу:

– Хорошая собачка!

Турель ворчливо заскрипела, напоминая «укротителю», что ему еще предстоит обратный путь.

Лестницу вредный старик на ночь убрал, пришлось спускаться по веревке. Прыгать невесть куда с трехметровой высоты, да еще в скафандре, не решился даже Дэн. Под стеной, впрочем, ни капканов, ни острого хлама не оказалось, а наполненная землей металлическая бочка до боли напомнила Теодору собственное цветочное хозяйство. Только вместо лейки рядом стояло нечто вроде самодельных двузубых вил в ошметках какой-то дряни.

– А это что такое? – Дэн поводил фонариком из стороны в сторону. Голубоватое пятно скользнуло по расчищенной и выровненной площадке, корежась на маленьких каменных холмиках.

– Кладбище, – сразу догадался Теодор. – Черт, много их как! Хотя… если на крейсере было полторы тысячи человек… а тут их где-то полсотни… значит, это те, кто умер уже после высадки. Погибших во время аварии они, наверное, похоронили в братской могиле, тогда им было не до церемоний.

– Они торопились построить стену, – согласился Дэн. – Но зачем? Пока мы не видели здесь ни одного животного, от которого не смогли бы отбиться максимум бластером. А в их распоряжении был весь армейский арсенал.

– Может, это защита от ветра и снега? – предположил пилот. Приятное затишье за стеной создавало иллюзию, будто здесь даже теплее.

– А пулеметы?

– Дед установил, когда на мозгоедах свихнулся.

Рыжий промолчал, еще немного пошарил лучом, пока тот не уткнулся в створку шлюза, и осторожно спросил:

– Теодор, как ты считаешь, интуиция – это функция исключительно человеческого мозга?

– Думаю, на твой она тоже успешно инсталлируется, – с усмешкой ободрил напарника пилот.

– Плохо.

– Почему? – растерялся Тед.

– Мне отчего-то очень приятно осознавать, что мы находимся уже по эту сторону забора.

Разблокировать наружную дверь труда не составило – там стоял примитивный электронный замок, с которым Дэну удалось договориться всего за пару минут. А вот с внутренним винтовым люком пришлось повозиться, потому что он зверски скрипел и откручивать (а потом и закручивать) его пришлось буквально по сантиметру.

Доблестная бригада принудительной психиатрической помощи немного постояла в «прихожей», оценивая обстановку и привыкая к свету. Потолочные лампочки, древние выпуклые полусферы, горели все, но очень тускло и временами помаргивая. Стенные панели местами были сорваны, явно для починки обнажившихся пучков проводов и труб, выпирающих из дыр, как кишки. Судя по их количеству, где-то рядом находился машинный отсек, в который они стекались со всего корабля.

Напарники опустили щитки, а потом и вовсе стянули шлемы: наружные динамики ловили только относительно громкие звуки, а сейчас куда большую роль играли шорохи и свободный обзор.

– Воздух почти соответствует стандарту, – доложил рыжий. – Высокая влажность, уровень углекислого газа завышен вдвое, кислород в норме, плотность в норме.

– Значит, система внутренней циркуляции и очистки худо-бедно работает, – заключил Тед. – Видно, дед замкнул ее на уцелевшие сектора. А чем это так странно пахнет?

– Органические примеси. Безвредны.

– Ты бы и о Мосе так сказал? – ворчливо поинтересовался пилот. Его уже начал нервировать избыток машинного канцелярита – неужели Дэна опять переклинило?

– Нет, – возразил рыжий и, когда Тед уже решил, что это весь ответ, невозмутимо пояснил: – Мося был не примесью, а основным компонентом.

Пилот сдавленно прыснул.

– Знаешь, твое чувство юмора меня иногда пугает, – признался он. – Не сразу и поймешь, шутишь ты или говоришь серьезно.