Онлайн книга «Николай Негодник»
– Негодяи! Я отомщу! Ты только держись, князь! – Последние слова послышались уже издалека. – И этому отомщу, и тому… Эй, лохматый, стой! И тебе тоже! Что было дальше, Николай уже не слышал – потерял сознание. А очнулся только от громких команд волхва: – Добычу в кучу складывайте, ироды. Куда потащил? – Дык эта… – оправдывался уличенный в мародерстве горожанин, – отмыть, значицца, хотел. – А в рыло не хотел? Князь тут, живота своего не жалея, народные гуляния устраивает, а ты, сволочь, его законные трофеи утаиваешь? – Тут Серега обратил внимание на открывшего глаза Шмелёва. – Ой, извини, я и забыл, что ты отдыхаешь. – Тебе бы так отдохнуть. Фиг ли тут за толпа? Волхв покрутил головой по сторонам: – Где толпу видишь? Люди серьезным делом заняты – празднуют. Кстати, отец Мефодий предложил сегодняшний день назвать «Днем вооруженного захватчика» и отмечать его каждый год. – Ты подсказал идею? – Не-а. Змей твой, Годзилка. Образованный какой – ужас. А вот, кстати, идут, полюбуйся. Коля приподнялся на локте и посмотрел в указанном направлении. Из леса вышла весьма колоритная парочка – громадный дракон в сопровождении вооруженного тяжелым кадилом священника. Они о чем-то мирно беседовали, для чего Годзилке пришлось низко склонить голову. Не дойдя до князя пару шагов, батюшка перекрестил его и бодрым голосом доложил: – Ну, вроде всех прибили, слава тебе, Господи! Сейчас еще Хведор со своими охламонами обшарит вокруг, да и пировать можно идти. – Сколько всего-то было? – поинтересовался волхв. – Сотни три али чуть поменьше – штук двести пятьдесят. Кто же их считать будет, да и зачем? – А ты чего на штуки-то счет ведешь? – Как же еще? – удивился отец Мефодий. – Чай, это же латиняне были. Ой, смотри, Серега, не доведет тебя до добра твое старобожие. Крестился бы, а? Мне ить как раз купель с иликтрическим подогревом испытывать не на ком. – Вот только давайте обойдемся без религиозных диспутов, – поморщился Николай, тяжело поднимаясь на ноги. – Кота никто не видел? – Тута я, – из-за Годзилкиной лапы показалась довольная кошачья морда. – Звал? А пожрать чего-нибудь не найдется? Повисло неопределенное молчание. Благостное выражение с Базекиной физиономии медленно сползло, и он обвел всех грустным взглядом: – Вы чего, действительно с собой съестного не прихватили? Волхв только руками развел. Народ бежал сюда из города, привлеченный лесным пожаром, устроенным Годзилкой, и никому в голову не пришла мысль о еде. А уж потом, когда обнаружили такую шикарную потеху, то и вовсе одна мысль осталась – успеть бы кого приложить. – Слушай, а может, среди трофеев поискать? – Ты еще мышей предложи наловить, – обиделся кот, но пошел осматривать сваленную в кучу добычу. Через какое-то время послышался его довольный голос: – Нашел! – Тащи сюда, поделишься, – предложил Николай. – Не подниму. Я рыцаря живого нашел. Его прямо в железе сюда бросили. – Вкусный? – сразу оживился Змей. – Отдай мне. И тут же охнул от весьма ощутимого удара кадилом в глаз. – Это что за людоядение, а? Не хрен, прости меня, Господи! Пленного есть не полагается. Его нужно сперва допросить, а уж потом… – Съесть! – предположил Годзилка, за что получил во второй глаз. – Не перебивай пастыря, глупый коркордил! Говорил же – никакого людоедства. Поспрошаем хорошенько и… – Чо, отпустим? – Повесим! – строго отрезал отец Мефодий. – Али утопим. Водяной давеча жаловался – в праздник и разговеться нечем. – А я? – Накось, выкуси! – Я ить выкушу, – пригрозил Змей. – Тьфу на тебя, рептилия. Надо было в бою жрать, а сейчас – грех. Годзилка не стал больше спорить и ушел помогать коту. А волхв пристал к князю с требованиями немедленного и тщательного медицинского осмотра. – Отстать, – сопротивлялся Николай, – меня Горыныч посмотрит. Если нужно, то и подправит. Он этот, как его, экстрасенс. – И клятву Гиппократа давал? – удивился Серега. – Наверное, а что? – Вот! А я не давал, поэтому мне можно и нужно верить. Снимай кольчугу. Пришлось подчиниться. Все же по «Воинскому артикулу», замещающему в Татинце конституцию, уголовный кодекс и все Уставы одновременно, княжеское здоровье отнесено к государственному достоянию. Коля с усилием стянул кольчугу вместе с промокшим поддоспешником и зябко поежился от легкого ветерка. – Ага, – сам себе сказал волхв, разглядывая большой, во все пузо, синяк. – Жить будешь. – Это все, одеваться можно? – Погоди… Тут не болит? А тут? И вот здесь? – Отстань, а? Чего ты меня лапаешь? Я всем организмом одновременно болю, понял? Везде больно. – Лечить надо. – Вот еще… Само пройдет. – Не спорь. Лучше всего народные средства подойдут, – Серега достал из-за пазухи плоскую серебряную фляжку и взболтнул ее около уха. На лице появилась довольная улыбка. – Будешь? На сорока травах настояно. – Давай, – Николай отвернул крышку и сделал пару глотков. Действительно полегчало. – Все пьете? – послышался за спиной строгий голос кота. – Один я тружусь, как проклятый, в холоде и голоде… Куда пленного девать? Коля пожал плечами. – Можешь сюда притащить. – Неси! – крикнул Базека в сторону возвышающегося над кучей трофеев Годзилки. – Только не помни окончательно. – А чо ему будет, он железный, – Змей не стал утруждаться и просто волок рыцаря за ногу, стараясь провезти лицом по всем встреченным муравейникам. – Забирайте. – Мужик, ты живой? – Николай подошел и попинал в помятую дубиной кирасу, а не получив ответа, нагнулся. – Дай хоть на рожу глянуть. Забрало удалось открыть с большим трудом. – Говорить можешь? Гитлер капут, ферштеейн? Вместо ответа рыцарь молча ударил Шмелёва трехгранным стилетом, выскочившим на пружине из латной перчатки. – Ах, ты… как я теперь… – и, не договорив, князь упал. Из записок Николая Шмелёва «Честно скажу – умирать мне не понравилось. Не то чтобы больно, а неприятно. И последней мыслью было не что-то возвышенное, как полагается при героической гибели, а сожаление, что так и не успел пообедать. И еще обида на дырку в животе. Как бы я с таким видом на пиру перед гостями показался? Стыд, да и только. Тем более, к вечеру обещалось быть Славельское посольство с чрезвычайными полномочиями, а тут кинжал в брюхе. Нехорошо, урон престижу княжества перед послами. Они-то сами блюдут, да. Предпочтут сесть на кол (это нормально в здешнем обществе), чем кушать на официальном приеме деревянными ложками. Страшная и странная штука – политика. |