Онлайн книга «Архангелы Сталина»
Я оставил Гавриила купаться в лучах чужой славы и, вслед за радистом, покинул общество ценителей искусства, предпочтя им более прозаичного технаря Теодорыча. Слава, она что? Сегодня есть, а завтра взошёл новый кумир на небосклоне, и вот сидишь ты в одиночестве, уныло взирая на оклеенные собственными афишами стены. В радиорубке Кренкель с гордостью вытащил из-за пазухи газетный свёрток. — Вот. Только подходящего сухого дерева не нашлось, — пояснил он. — Так боцман, на радостях, что Тихвинскую вернули, весло от баркаса подарил. А чего? Там лопасти широкие. Я развернул газету. Батюшки! Шеф, как живой. И лысина так же розово поблёскивает. Определённо, этот Решетников большой талант. Как расписал, а? Будто на фотографию смотрю. — Подойдёт? — С надеждой спросил радист, искоса взглянув на стоящие под столом бутылки. — Или перерисовывать придётся? — Не знаю. Пробовать надо. Со стороны, наверное, смотрелось довольно оригинально — чекист в высоких чинах лезет на мачту, сжимая в зубах брезентовую сумку. В неё мы спрятали решетниковскую икону, во избежание ненужных вопросов и пересудов. Только палуба была пустынна, за исключением Кренкеля, снизу руководившего модернизацией своей антенны. Все были заняты на вахтах, а немногие штатные бездельники, видимо, до сих пор осаждали комбрига Архангельского. Я закрепил сумку с иконой, и посмотрел вниз. — Как, Теодорыч? Так нормально будет? — Хорошо, Изяслав Родионович. Только осторожней там, не упадите. Вот рожа немецкая…. Ну зачем говорить под руку? Точнее, под ногу. Она то, как раз неловко подвернулась, а так как в это самое время я пытался прикурить, стоя в обнимку с мачтой, то не удержался и полетел вниз. Но не долетел. Захлопали, расправляясь, крылья за спиной, и, под заторможенным взглядом Кренкеля, я мягко приземлился рядом с ним. — Что это было, товарищ комбриг? — Ошалело вращая глазами спросил радист. — Ты ничего не видел, Эрнст Теодорович, — строго предупредил я. — Это сверхсекретные разработки. Беляева читали? — Про человека-амфибию? Так это правда? — Я про Ариэля. Ах, да, роман ещё в черновиках. Но как выйдет из печати, обязательно прочитайте. А про происшествие — никому Житие от Гавриила Как по предательски подставил меня Изя с этой гитарой. И бросил среди новоявленных поклонников. Ладно ещё верный такс, отожравшийся до состояния кабачка, с трудом запрыгнул на диван и лёг, положив голову на лапы. А мне опять вручили гитару и попросили спеть. Что им теперь? Разве что вот эту, любимую, из Сергея Трофимова: Мы дети любви пропавшие где-то В дебрях славянских болот. С крестом на груди. С повадками зверя И дерзостью бешеных псов. Опричник и вор, Святой да охальник, Учитель и пьяный палач. Трёх коней Гоним по лесу вскачь. Ага, вижу, многие заёрзали на месте. Парторг с красном рожей что-то пристально на полу разглядывает. Нравится, ядрена кочерыжка? Ну, сами напросились. Мы верим в Христа, В счастливое завтра, И в лешего с Бабой Ягой. Жалеем слонов С далёкой Суматры, И ближних пинаем ногой. Мы терпим нужду. Томимся богатством И ищем потерянный след В ту страну, где не бывает бед. Зашевелились, толстожопые? Припев нужен? Там-там-там — вечное лето. Там-там-там — вечная жизнь. Там Господь каждому даст конфету И позовёт в свой коммунизм. Белецкого сейчас кондрашка хватит. А сам виноват, сидел бы в своей каюте, патефон бы слушал. И вся кают-компания затаила дыхание, только известный вольнодумец Лаврентий, скромно сидя в уголке, показывал оттопыренный большой палец в одобрительном жесте. А струны уже сами звенели: Мы ценим других, Читая некролог У серой могильной плиты. И топчем живых, Мол, век наш недолог, На всех не найдёшь доброты. Закончил песню в абсолютной, чуть ли не космической тишине. Из неловкого положения, собравшихся выручил Кренкель, неожиданно появившись в дверях. — Гавриил Родионович, Вас товарищ Раевский в радиорубку просит. Провожал меня дружный вздох облегчения. Изя сидел перед радиоприёмником, руками вжимая в голову наушники. Наш приход не заставил его обернуться. Вот ещё один радиолюбитель нашёлся. Неужели это так заразно? Наконец он обернулся. — Гиви, есть контакт. — Сам ешь свой контакт. — Говорю, связь установлена, — почти проорал Изя мне в лицо. — Только не слышно ни хрена. Но голос знакомый. — Дай сюда! — Я отобрал наушники и столкнул напарника со стула. В эфире, сквозь шумы и треск, на пределе слышимости, доносился забиваемый чужой морзянкой голос. — Изя, дай карандаш и бумагу. Напряжённо вслушиваясь, я начал записывать обрывки слов…обуй… Опять треск…мизер… тур… Какой-то свист. — Какой мизер? — Возмутился Изя. — Кого обуть? Они что, в преферанс пулю расписывают? — Заткнись! — И я продолжил записывать. Так, опять свист…обле…джем…обуй…пытай…на связь…повой…лай…. — Нет, Гиви, они издеваются? — Кипел товарищ Раевский. — Повой, полай. И всё это с джемом. — Подождите, товарищи, — вмешался Кренкель. — Можно мне послушать? Я привык DX в эфире вылавливать. Радист надел наушники и взял карандаш. — Так…. Так…, - бормотал он себе под нос, — славненько…, чудненько. Ну, это всё понятно. — Что там? — Вот, смотрите. — И Кренкель вслух прочитал. — Попробуйте оптимизировать контур. У вас проблемы. Помочь не можем. Попытайтесь выйти на связь по-новой. Николай. Обрадовал. Так обрадовал, что сейчас плясать начну. — Эрнст Теодорович, а про какой контур речь шла? Радист посмотрел на Изю, и, запинаясь, ответил: — Да понимаете, Гавриил Родионович, это изобретение товарища Раевского. Мы вот тут икону на антенну закрепили. — Зачем? — Ты что, товарищ Архангельский, — Изя пришёл выручить радиста, — не помнишь? Мы же у себя в ОГПУ изучали влияние артефактов на радиосвязь. Забыл? — Так, то артефактов. А где вы икону настоящую на корабле взяли? У нас судовой церкви нет. — Зачем нам церковь? И икона лучше настоящей получилась. Решетников нарисовал. Представляешь, Гиви, Николай Чудотворец как живой. Лучше фотографии. — Дурак ты, товарищ Раевский. Ты бы ещё портрет Любови Орловой туда закрепил. Иконы же пишутся по определённым канонам. Вот Теодорыч свои приёмники по схемам паяет, и тут так же. Параметры совсем другие получились. И как ты ещё с редакцией "Плейбоя" связь не установил? |