Онлайн книга «Сердце твари»
|
– Принимал. «Теперь главное – не перегнуть палку. Я испуган (кстати, действительно испуган!), но не до смерти. Я очень хочу жить, люблю деньги и власть. И себя тоже очень люблю. Ох и страшно же…» – Так что вы хотели? Чтобы монастырь сдался без боя? Тут каждому было что терять. – Тише, ты! – ворчливо возмутился палач. – Разговорчивый больно. – Господа! Если вы гарантируете мне жизнь, я вам расскажу все, что пожелаете, и о монастыре и о монахах… – Еще условия ставит, – пробормотал палач. – Мне не интересно, – хмыкнул Аким. Он видел этого пленного монашка насквозь: надеется выторговать жизнь, предав своих. Вот сейчас завертится, заюлит, начнет набивать себе цену. Сколько он уже видел таких в своей жизни! Гораздо больше, чем тех, которые, как давешний священник, будут молчать и под пытками, даже если им пообещают жизнь… Палач деловито подошел, связал руки. Не сзади, как тому священнику, спереди. Это внушало некоторые надежды. Акима удивило, почему пленник молчит, и он спросил: – Страшно, монашек? – Страшно. – Видимо, недостаточно. Дальгерта подвели к дыбе, на которой так недавно висел священник из госпиталя. Он подумал – не буду кричать. Что бы ни делали, не буду… Палач так же деловито приладил цепь. Проверил ее. Крутанул для пробы колесо. – Ну? Начинай! Рассказывай! – А смысл, – процедил Даль сквозь зубы. – Так и так умирать… – Смысл есть… – усмехнулся Аким. Дальгерт не ответил. Он ждал команды, по которой его вздернут наверх. Помощник палача опустил в раскаленные угли железную трубу. Даль зажмурился, предчувствуя, что выполнить данное себе обещание не сможет… …очнулся в камере. Кажется, раскаленной железкой его приложили раза три, не больше. Этого хватило выше головы, и теперь было больно даже шевелиться. Он лежал на полу. Вспомнил только, что до камеры доковылял все-таки сам. И упал сам – когда оказался в полной темноте, промахнулся мимо лавки, ударился. У него так больше ничего и не спросили. Побили, словно для острастки, прижгли спину – и выдворили. Кости остались целы, суставы – тоже. И хотя болью отзывалось любое движение, это еще была не та боль. Его щадили – значит, считали, что он может для чего-то сгодиться. Поверили ли они в его страх и желание спастись любой ценой? Должны были поверить – он и сам искренне верил в это, когда висел, привязанный к дыбе… Если поверили, что дальше? Попытаются поговорить? Договориться? Дальгерт решил просто ждать, что будет дальше. Ждать, пытаться выжить, пытаться выбраться… или продолжить работу в городе. Как-то жутко было предположить, что из пяти человек остался только он один. Из четверых, вспомнил он связного. Из четверых. Отсчитывать время он не мог. Время тянулось и тянулось патокой, густым вязким потоком. Попытки заснуть обернулись неудачей, и Даль встретил своих тюремщиков на ногах. Один из них сладко зевал, из чего Дальгерт заключил, что сейчас раннее утро. На этот раз его вели наверх, изредка подбадривая тычками в спину. Даль старался, чтобы эти тычки не достигли цели, и это ему до поры удавалось. Только от последнего уйти не удалось – когда его втолкнули в покои, в которых расположился их главный. Тот самый, что вчера задавал дежурные вопросы. По дороге Дальгерта облили водой, чтобы не пачкал в помещении, так что ввалился он к командиру схарматов не только грязным, но и мокрым. Раньше он тут не бывал: главарь устроился в апартаментах приора. Конечно, ничего ценного – ни книг в дорогих окладах, ни золоченых скульптур, ни занавесей – тут не осталось, но и того, что было, хватало, чтобы представить, как это должно было выглядеть… Даль вытер лицо рукавом сутаны, огляделся. Сегодня здесь были кроме самого главного схармата еще двое – старик в черной хламиде без капюшона и высокий молодой человек в пропыленной куртке. У него была некрасивая редкая бородка, а на тонких губах играла улыбка, которая Дальгерту очень не понравилась. Образ дополняли светло-русые вихры. – Как провел ночь? – усмехнулся схармат. – Мягко ли спалось? – Ну, все не на улице. – Значит, говоришь, ты согласен ответить на некоторые наши вопросы? Почему? – Я мог бы сказать, что по нашей вере каждая жизнь драгоценна и что Спаситель в милости своей дает мне шанс, но я скажу, что мне просто дорога моя подпаленная шкура. А еще мне не хочется терять то, чего удалось достичь со святыми отцами. Я неплохой специалист и могу предложить свои услуги вам. Какая разница, какой плащ ты носишь, если работа все равно остается одной и той же? – И на что мне инквизитор? – Судите сами. Я знаю почти все или очень многое о приоре и высших монастырских чинах. Я знаю в лицо всех священников и диаконов. Кроме того, я знаю городских старейшин и некоторые их тайны. Знаю, где могут находиться ценности, которые священники не успели забрать, убегая из монастыря. Знаю по именам всех мастеров Слова, работавших в городе с официального разрешения монахов… этого достаточно? Кроме того, я сам – мастер Слова. Меня знают в городе – я некоторое время ведал хозяйственными закупками. – Одна похвальба. – Вы спросили – я ответил. Можете меня испытать… – В таком случае… ты упоминал о ценностях, которые якобы здесь припрятаны. – Понимаю. Могу с ходу указать пару тайников, но про остальные придется подумать. – А ты подумай, подумай… – Я знаю, – внезапно сказал молодой человек, пощупывая бородку, – какое испытание ему предложить. Таким способом мы узнаем, говорит ли он правду или измыслил какую-то хитрость, и избавим его от искушения вернуться к своим… заодно и посмотрим, насколько далеко он готов зайти… – Что за способ? – непритворно оживился Аким. – Все просто. У нас в подвале еще много монашков сидит, сколько я знаю. Мы же все равно хотели, чтоб народец здешний попугать, устроить казнь на площади? Вот пусть он своих собратьев сам и кончает… – А что, мне нравится, – усмехнулся командир схарматов. – Я не палач. – Ну, выбор у тебя небольшой… или участвуешь в этом представлении, или же сам встаешь с ними в один ряд. После такого тебя священники уж точно обратно не примут. И, сам подумай, тебе никаких искушений, одна только выгода. Поселишься в своей же келье, будешь и дальше там жить. Мастера Слова нам нужны. Но пока вернемся к разговору о монастырском имуществе. Говоришь, знаешь два тайника; покажешь их мне… как тебя? – Дальгерт Эстан. – Так покажешь? – Осмелюсь задать вопрос… как мне к вам обращаться? |