Онлайн книга «Долгая прогулка»
Гэррети — он сам себе не поверил, — вдруг захотелось, чтобы опять наступила ночь. Он оглянулся на Олсона. Олсон опять глядел на свои ноги. На его шее явно выступили жилы, губы скривились в застывшей усмешке. — Он уже почти готов, — сказал рядом Макфрис. — Когда человек начинает надеяться, что его застрелят и тогда он сможет отдохнуть, он далеко не уйдет. С этими словами он ускорил шаг и оставил Гэррети позади. Стеббинс. Он давно не видел Стеббинса. Гэррети обернулся — Стеббинс сильно отстал, но его можно было безошибочно узнать по красным штанам. Он все еще шел в хвосте, как тощий гриф, выжидающий, когда кто-нибудь упадет… Гэррети почувствовал прилив гнева. Ему вдруг захотелось вернуться и схватить Стеббинса за горло — без всякой причины, просто выместить накопившееся раздражение. Когда они достигли подножия холма, ноги Гэррети онемели. Это сопровождалось пробегающими по ним время от времени вспышками боли и грозило судорогой. А почему бы и нет? Они ведь идут уже двадцать два часа. Двадцать два часа беспрерывной ходьбы — мыслимо ли это? — Как ты? — спросил он Скрамма, будто не видел его уже очень давно. — Отлично, — Скрамм шумно высморкался и вытер руку о штаны. — Просто отлично. — Похоже, у тебя насморк. — Это у меня каждую весну. Сенная лихорадка. Ничего страшного. Гэррети открыл рот, чтобы возразить, когда воздух наполнил знакомый звук «пах-пах!» Впереди кого-то застрелили, и это оказался Гаркнесс. Гэррети испытал странное возбуждение. Магический круг опять разорвался. Гаркнесс никогда не напишет книгу о Длинном пути. Его отволокут с дороги в сторону, как мешок с мукой, или запихнут в грузовик в брезентовом мешке. Для него ДЛИННЫЙ ПУТЬ — закончился. — Гаркнесс, — сказал Макфрис. — Старина Гаркнесс получил пропуск. — Прочти эпитафию в стихах, — предложил Баркович. — А ты заткнись, убийца, — бросил Макфрис, не глядя на него. — Старина Гаркнесс. Черт возьми! — Я не убийца! — завизжал Баркович. — Я еще спляшу на твоей могиле! Я… Хор ругательств заставил его замолчать, и он, втянув голову в плечи, отошел. — Знаете, кем работал мой дядя? — спросил Бейкер, когда они проходили сквозь тенистый туннель развесистых деревьев, и Гэррети, глядя на них, пытался не думать о Гаркнессе и Гриббле. — Кем? — спросил Абрахам. — Могильщиком. — Здорово, — без интереса отозвался Абрахам. — Когда я был маленьким, я всегда удивлялся — кто его похоронит, когда он умрет? — Бейкер глядел на Гэррети, отсутствующе улыбаясь. — Как эта загадка, помните? Кто стрижет городского парикмахера? — Ну и кто его похоронил? — спросил Макфрис. — Если, конечно, он умер. — Умер, — сказал Бейкер. — Шесть лет назад, от рака легких. — Он что, курил? — спросил Абрахам и помахал семье из четырех человек и персидского кота. Кот был на поводке, и все происходящее явно не вызывало у него энтузиазма. — Нет, — сказал Бейкер. — Всю жизнь страшно боялся рака. — Так кто его похоронил? Скажи, чтобы мы могли перейти к чему-нибудь более интересному, скажем, к контролю над рождаемостью. — А что, это интересно, — начал Гэррети. — У меня подружка католичка и… — Так кто похоронил твоего деда, Бейкер? — Не деда, а дядю. Дед у меня был адвокатом в Шревпорте. Он… — Хрен с ним, с дедом, — перебил Макфрис. — Даже три хрена. Кто похоронил твоего дядю? Скажи, и покончим с этим. — Никто. Его кремировали. — Во те раз! — воскликнул Абрахам и засмеялся. — Тетя собрала его пепел в вазу и держала у себя дома, в Батон-Руж. Она пыталась продолжить его бизнес, но у нее ничего не вышло. — Это твой дядя поднасрал, — заметил Макфрис. — Почему это? — Плохая реклама для такого бизнеса. — Что, смерть? — Да нет, кремация. Скрамм опять шумно высморкался и сказал: — Ничего, он тебя там встретит. — Надеюсь, — сказал Бейкер, не обидевшись. — Твой дядя… — начал Абрахам, но тут Олсон начал умолять солдат, чтобы ему дали отдохнуть. Он не останавливался и не замедлял шаг, но продолжал свои мольбы тягучим, полностью безжизненным голосом, вызывающим у Гэррети раздражение. Разговор смолк. Все уставились на Олсона. Гэррети изо всех сил желал, чтобы его поскорее пристрелили. Чтобы он больше не мучился и не унижался. Солдаты смотрели на Олсона с теми же каменными, абсолютно безучастными лицами. Впрочем, ему вынесли еще одно предупреждение. Было без четверти восемь, и прошел слух, что им осталось пройти только шесть миль до ста. Гэррети помнил, что до ста миль доходили, самое большое, шестьдесят три участника. Они могли побить рекорд — их все еще оставалось шестьдесят девять. Слева от Гэррети продолжали раздаваться мольбы Олсона. Некоторые кричали ему, чтобы он заткнулся, но без всякого результата. Они перешли деревянный мост, вокруг которого с щебетанием проносились ласточки, свившие гнезда под опорами. От речки пахнуло прохладой, и жара на другом берегу показалась еще более невыносимой. «Подожди, — сказал Гэррети себе. — Если ты думаешь, что сейчас жарко, подожди до полудня. Тогда сам увидишь». Он крикнул, чтобы ему дали фляжку. Солдат молча принес ее и потрусил назад к вездеходу. Ему уже хотелось и есть, но с этим придется ждать. Бейкер внезапно круто свернул к обочине, осмотрелся в поисках зрителей и, не найдя никого, быстро спустил штаны. Гэррети прошел мимо и услышал сзади, как Бейкеру выносится предупреждение. Потом еще одно. Секунд через двадцать он нагнал товарищей, запыхавшийся, но довольный. — Никто в жизни так быстро не срал! — сообщил он. — Можешь улучшить результат, — сказал Макфрис. — Говорят, некоторые срут раз в неделю. А я обязательно должен раз в день посрать, иначе приходится принимать слабительное. — Если будешь это делать слишком часто, они тебе выпишут такое слабительное, что второго не понадобится, — сказал Пирсон. Макфрис откинул голову назад и засмеялся. Абрахам повернулся и вступил в разговор: |