Онлайн книга «Жестокое милосердие»
|
Потом меня осеняет светлая мысль: — А может, просто убрать его, да и дело с концом? — А ты видела на нем метку Мортейна? Я чуточку медлю, но отвечаю правдиво: — Нет. Но у Мартела метка была почти невидима за воротником. Может, и у Дюваля ее так просто не разглядеть? Матушка улыбается, и до меня слишком поздно доходит, что я по глупости как раз сыграла ей на руку. — Значит, — говорит она, — тем больше причин вплотную подобраться к нему. Не так ли? Неисповедимы пути Мортейна! И на что Ему прятать Свои метки, чтобы их стоило таких трудов разыскать?.. — Исмэй. — Настоятельница вновь предельно серьезна. — Дюваль — один из самых доверенных советников герцогини. Нам совершенно необходимо разведать, чем дышит этот человек! — Анна доверяет его советам больше, нежели чьим-либо еще, — поясняет Крунар. — Так что, если он нас предает, кара Мортейна очень скоро постигнет его, — мрачно добавляет аббатиса. — Быть может, даже и от твоей руки. Ее заставляет умолкнуть какая-то возня в коридоре. Она едва успевает нахмурить брови, как дверь резко распахивается. И вот тут у меня перехватывает дыхание, потому что в кабинет входит собственной персоной Гавриэл Дюваль. За ним торопливым шагом поспевает Аннит: — Простите, пресвятая матушка! Я говорила ему, что вы просили не беспокоить, а он и не думает слушать!.. И она окидывает нарушителя спокойствия испепеляющим взглядом. — Да, я вижу, — недрогнувшим голосом произносит аббатиса. Она коротко, вопросительно взглядывает на меня, и я киваю, подтверждая: перед нами тот самый человек, которого я видела у Ломбара. Настоятельница переводит взгляд на хмурого мужчину, стоящего возле двери: — Ну что ж, входите, Дюваль. Нечего на пороге торчать. Дюваль проходит внутрь кабинета, и я едва не отшатываюсь. Его взгляд попросту раскален. Так дело пойдет, он огонь примется выдыхать! — Настоятельница. Канцлер Крунар, — коротко кланяется он. Его гнев буквально заполняет всю комнату. — Нам следует кое-что обсудить. Она приподнимает бровь: — В самом деле? — Да. К примеру, некомпетентность некоторых ваших послушниц. Он выделяет голосом: «некоторых послушниц». Право же, зря. — Вот уже дважды она, — он тычет пальцем в моем направлении, — встревала в мою работу! Почему монастырь раз за разом отряжает подсылов, которые уничтожают мои самые ценные источники сведений? — Дважды? — уточняю я. Сколь помню, до сих пор я видела его лишь один раз. — Забыла таверну?! — И, встретив мой непонимающий взгляд, он ссутуливает плечи и расплывается в похабной улыбочке: — Как закончишь там, возвращайся к Эрве, лады?.. Тот самый увалень из таверны! Я невольно сжимаю кулаки. В это время заговаривает настоятельница, и ее холодный голос заставляет Дюваля отвернуться от меня. — Когда речь идет об исполнении воли Мортейна, монастырь действует самостоятельно и в одиночку. Может, мы должны предварительно спрашивать твоего позволения? Судя по ее тону, лучше бы ему с подобными требованиями не выступать. Он складывает на груди руки: — Я лишь предлагаю, чтобы вы для начала хоть чуть-чуть думали и только потом действовали. Вот уже два раза вы добираетесь до очень важных людей прежде меня. Вы с вашим святым стремитесь покарать негодяев, а мне сведения нужны! Сведения, которые помогли бы нашей стране выкарабкаться из той задницы, в которой она оказалась! — Стало быть, ты разыскивал их с намерением допросить. Ничто в голосе аббатисы не дает возможности заподозрить, что она жалеет о нарушенных планах Дюваля. Тот мрачно кивает: — Я уверен, что при соответствующем… обращении они вывели бы нас на главного кукловода, у которого все нити в руках. Крунар выпрямляется в своем кресле, внезапно насторожившись: — Но ведь во главе всего, уж верно, стоит французская регентша? — Не исключено, — уклончиво отвечает Дюваль. — Однако она действует через кого-то при нашем дворе, и я намерен выяснить, через кого именно! Крунар делает приглашающий жест: — Не поделитесь вашими подозрениями? — Не сейчас, — негромко отвечает Дюваль. Тем не менее его отказ потрясает. Крунар первым приходит в себя: — Полагаю, вы не подразумеваете, что нам нельзя доверять? — Ни в коем случае. Просто было бы крайне неразумно болтать о каких-либо подозрениях, не имея основательных улик. К сожалению, — тут Дюваль бросает на меня очередной убийственный взгляд, — кое-кто упорно убивает всех, кто мог бы их дать! Аббатиса задумчиво поджимает губы, складывая руки так, что рукава соединяются на груди. — И каким образом, по-твоему, мы могли бы это исправить? Вероятно, мы должны советоваться с тобой всякий раз, когда святой призывает нас к действию? Дюваль проводит ладонью по волосам и поворачивается к окну: — В этом нет необходимости. Однако мы должны изобрести какой-то способ согласовать наши усилия. Покамест из-за действий вашей послушницы важные сведения так и не дошли до ушей герцогини… Я выпрямляюсь, как от пощечины, и вполголоса произношу: — Возможно. Он удивленно оглядывается: — Не понял? Я готова радостно склониться перед моим Богом и перед моей настоятельницей, но будь я проклята, если с готовностью уступлю этому человеку! Я вскидываю голову и смотрю ему прямо в глаза: — Я сказала: «возможно». Почем знать, может, они ничего такого важного и не сказали бы! Он подходит ко мне и останавливается так близко, что я вынуждена задрать голову. А он еще и упирается руками в подлокотники, пригвождая меня таким образом к сиденью. — Теперь-то мы этого никогда не узнаем, — говорит Дюваль тихо и насмешливо. Он так близко, что я ощущаю каждое его слово как теплый комок, ползущий по моей коже. — Дюваль! — Резкий голос аббатисы нарушает напряженную тишину. — Хватит запугивать мою послушницу! Он краснеет и рывком выпрямляется, убирая руки с подлокотников. — Не больно-то я испугалась, — ворчу вполголоса. Он отвечает сердитым взглядом, но ничего не говорит. У края его рта начинает дергаться жилка. — Да скажите вы им! — обращается он к канцлеру Крунару. — Объясните, до чего хрупко равновесие сил! И как любое добытое слово может его поколебать! |