Книга Огненный остров, страница 26 – Александр Дюма

Но когда «Сиднус», представ перед ним в виде огромного костра посреди океана, окрасив пурпуром и золотом синие волны, бьющиеся о его обугленные борта, превратился затем в обломки и со стоном ушел на дно; когда от прекрасного корабля осталось лишь несколько легких облачков дыма, гонимых ветром, и хлопья пены на поверхности водоворота, образовавшегося над затонувшим судном, Эусеб глубоко вздохнул и отер пот, заливший ему лоб.

Вдруг он, задрожав, обернулся. Ему послышался пронзительный смех доктора Базилиуса. Он в страхе оглянулся кругом.

Но на молу были только честные негоцианты, с такими же, как у него самого, растерянными лицами взиравшие в оцепенении на катастрофу.

Ни одно из этих лиц не походило на то, которое принял Базилиус в своем последнем воплощении.

Но отсутствие демона ничего не доказывало. Для Эусеба было очевидным, что его борьба с дьяволом-малайцем началась: он чувствовал на своей голове тяжесть гигантской руки и вернулся домой более подавленным и удрученным, чем был когда-либо в своей жалкой хижине в китайском квартале или в новом дворце на Вельтевреде.

Эусеб был так напуган, что скрыл от Эстер случившееся, так же как утаил от нее появление трех трупов в доме доктора на Гронингенской дороге, как утаил встречу с малайцем, уверявшим, что он и есть Базилиус.

Но на этот раз, в противоположность другим происшествиям, ужас, вызванный пожаром на «Сиднусе», произвел на его дух благотворное воздействие, оказался целительным: Эусеб краснел за свою слабость и трусость. Необходимо было проверить, не оказался ли он игрушкой собственного воображения, — в таком случае будущее развеет его заблуждения.

Он принял вызов.

Молодой и отважный, Эусеб был наделен волей и упорством; мы видели, как он любой ценой пытался спасти жену — и спас ее; он решил не уступать привидениям, если имеет дело с привидениями, и демонам, если против него демоны; наконец, если зло идет от его воображения — он будет бороться со своим воображением; не желая больше подвергать посторонних и невинных людей опасности сделаться жертвами преследовавшего его рока, Эусеб купил у одного торговца небольшое судно, окрестив его именем «Надежда»; на нем вполне можно было плыть вместе с Эстер до Бомбея, где доктор Базилиус, как думал Эусеб, не сможет до него добраться.

Из Бомбея они вернутся в Голландию.

Эусеб оснастил и вооружил небольшое судно, никому, даже Эстер, об этом не сказав; набрал команду, на силу и храбрость которой можно было рассчитывать, и нанял опытного капитана.

Каждое утро он спускался в Батавию, чтобы управлять работами на борту, и каждое утро, спускаясь по склону, перед тем как прийти в Кампонг, оглядывал море и мачты судов на рейде. Он ожидал, что буря разобьет его корабль, что пожар поглотит его, однако с радостью и удовлетворением неизменно находил его грациозно покачивающимся на швартовых с сохнущими на ветру парусами и развевающимся на мачте флагом.

Однажды он вернулся на Вельтевреде совершенно счастливый и объявил Эстер одновременно о причине и результатах своих ежедневных прогулок, предложив готовиться на следующий день отплыть с вечерним отливом.

Молодая женщина изумилась:

— Что ты говоришь! Ведь до завтрашнего дня ты не успеешь повидаться с метром Маесом.

— А зачем мне видеться с метром Маесом?

— Да для того, чтобы уладить наши дела. Эусеб покачал головой.

— Подумай, ведь мы оставляем здесь имущества на миллион флоринов! — настаивала Эстер.

— Что мне в том!

— Друг мой, мы приняли это наследство.

— Нет, — решительно возразил Эусеб. — Нет, эти деньги принесут нам несчастье, я не хочу их!

— И все же, милый Эусеб, эти деньги достались нам от моего дяди и имеют вполне честное происхождение.

— А я тебе говорю, что я их не желаю! — повторил Эусеб с новым для Эстер нетерпеливым жестом. — Если ты хочешь сохранить это богатство, которое в самом деле, как ты говоришь, досталось от твоего дяди, оставайся здесь! Мое сердце будет истекать кровью, но я уеду и докажу тебе свою любовь тем, что откажусь от этих денег. Решай, предпочтешь ли ты их мне.

— О Эусеб! Как ты можешь говорить так!

— Я говорю как христианин.

— Я не из-за себя самой жалею об этих деньгах.

— Так из-за кого же?

— Эусеб, — произнесла молодая женщина, краснея и опуская глаза, — если у нас когда-нибудь будут дети…

— Дети! — Эусеб задрожал.

— Разве это невозможно? — спросила Эстер.

— Ну что ж, если у нас будут дети, они поступят как мы, они станут работать! — сказал Эусеб.

— О, прости меня, мой друг, прости, — со вздохом ответила его жена, — но я узнала нищету, я видела, как ты боролся с нуждой, стараясь спасти меня от страшной болезни, и во мне сохранился с тех пор глубокий ужас.

Эусеб стал задумчив, но не сдался.

— По крайней мере, — продолжала Эстер, надеясь, что совещание с метром Маесом сделает ее мужа менее непримиримым к этому богатству, отвращение к которому Эусеба было ей непонятно, — если ты не хочешь этих денег, давай отдадим их бедным, и, если мы проживем скудную жизнь, пусть хоть доброе дело поможет нам заслужить место одесную Господа.

— Нет, — в последний раз произнес ван ден Беек, — что пришло от сатаны, пусть вернется к сатане.

Эстер вздохнула и молча стала собираться. На следующий день, в час отлива, карета доставила их на мол, где уже ждал ялик «Надежды».

Минуты казались Эусебу веками, между портом и судном на рейде словно лежал весь мир, и он боялся никогда не достичь корабля.

Но вот ялик и корабль встали борт о борт.

Эусеб легко прыгнул из ялика на трап, прикрепленный к корпусу «Надежды», уверенный в том, что с минуты на минуту узнает о каком-то происшествии, которое сделает отплытие невозможным. Стоя на трапе, он протянул руку Эстер.

Но стоило молодой женщине поставить ногу на первую ступеньку, как она побледнела, запрокинула голову, вздохнула и лишилась чувств.

Эта слабость была такой внезапной, что Эусеб едва успел подхватить жену, не то бедняжка упала бы в море.

Сбежались матросы с судна и вместе с теми, что приплыли на ялике, помогли Эусебу перенести Эстер в салон на корме; тем временем от борта отошла по направлению к другому судну шлюпка, которая должна была привезти врача.

Прибыв на «Надежду», врач пощупал пульс Эстер, начинавшей приходить в себя, ободряюще улыбнулся окружающим и, как только молодая женщина открыла глаза, попросил разрешения тихонько переговорить с больной.

Эусеб отступил на несколько шагов, не сводя глаз с жены.

Видя ее бледной, безмолвной, безжизненной, он вспомнил ту ночь, когда счел ее умершей.