Книга Сердца в Атлантиде, страница 24 – Стивен Кинг

— Полкамушка, ага! — сказал Салл-Джон. — У меня есть четвертачок, мистер! Ставлю!

— Джонни, это азартная игра, — с сомнением сказала мать Кэрол. — Не знаю, могу ли я позволить…

— Да ладно, — сказала Рионда. — Пусть малыш получит полезный урок. К тому же этот тип, может, и даст ему выиграть, чтобы втянуть нас всех.

Она даже не попыталась говорить тише, но человек в котелке — мистер Маккуон — только взглянул на нее и улыбнулся. Потом занялся Эс-Джеем.

— Покажи свой четвертак, малыш. Давай, давай, деньги на бочку!

Салл-Джон протянул ему монету. Маккуон на секунду подставил ее косому солнечному лучу и прищурился.

— Угу! На мой взгляд не фальшивая, — сказал он и положил монету слева от карточного ряда. Поглядел налево и направо — может, высматривая полицейских, — потом подмигнул саркастически улыбающейся Рионде, а потом опять занялся Салл-Джоном. — Как тебя кличут, друг?

— Джон Салливан.

Маккуон выпучил глаза и сдвинул котелок на другое ухо, так что пластмассовый подсолнух комично затрясся и закивал.

— Знаменитое имечко! Понимаешь, о ком я?

— Само собой. Может, и я стану боксером, — сказал Эс-Джей, встал в стойку и сделал хук правой, потом левой над столом мистера Маккуона. — Раз-два!

— И раз, и два, — согласился Маккуон. — А как у вас с глазами, мистер Салливан?

— Не жалуюсь.

— Ну, так раскройте их пошире, состязание начинается. Сей момент! Ваши глаза против моих рук! Вверх-вниз, понеслись! Куда же она скрылась, скажите на милость? — Карты, которые на этот раз менялись местами гораздо быстрее, опять легли рядом.

Салл поднял было руку, но тут же отдернул ее и нахмурился. Теперь ДВЕ карты были помечены надломленными уголками. Салл поднял глаза на мистера Маккуона, скрестившего руки на грязноватой рубашке. Мистер Маккуон улыбался.

— Не торопись, сынок, — сказал он. — Утро крутилось колесом, а сейчас дело к вечеру, торопиться нечего.

"Люди, которые считают шляпы с перышком на тулье высшим шиком”, вспомнились Бобби слова Теда. “Люди того пошиба, что играют в кости в темных закоулках и пускают вкруговую бутылку спиртного в бумажном пакете”. У мистера Маккуона на шляпе вместо перышка был смешной пластмассовый цветок, и бутылки со спиртным видно нигде не было.., она пряталась у него в кармане. Маленькая. Бобби в этом не сомневался. И к концу дня, когда желающих попытать счастье почти не останется и абсолютная скоординированность глаз и рук станет для него не такой уж важной, Маккуон начнет к ней прикладываться все чаще и чаще.

Салли указал на карту справа. “Нет, Эс-Джей!” — подумал Бобби, и, когда Маккуон ее перевернул, они увидели короля пик. Маккуон перевернул левую карту и показал им валета. Дама опять была в середине.

— Сожалею, сынок, чуть-чуть не уследил, так тут стыдиться нечего. Хочешь еще попробовать, когда ты разогрелся?

— Э.., ну.., это была последняя. — Лицо Салл-Джона исполнилось уныния.

— Тем лучше для тебя, малыш, — сказала Рионда. — Он бы забрал у тебя все, оставил бы стоять в одних шортиках. — Тут девочки захихикали вовсю, а Эс-Джей покраснел. Рионда не обратила внимания ни на них, ни на него. — Когда я жила в Массачусетсе, — сказала она, — то подрабатывала на пляже Ревира. Я вам покажу, ребятки, как это делается. Хочешь пойти на бакс, приятель? Или для тебя это уж слишком сладко?

— В вашем присутствии все сладко, — сентиментально вздохнул Маккуон и выхватил у нее доллар, едва она достала бумажку из сумочки. Он поднял доллар к свету, исследовал его колодным взглядом, потом положил слева от карт, — Похоже, настоящий, — сказал он. — Ну, давайте поиграем, радость моя, Как вас зовут?

— Пэддентейн, — сказала Рионда. — Спросишь еще раз, услышишь то же.

— Ри, не кажется ли тебе… — начала Анита Гербер, — Я же сказала тебе, что знаю все эти штучки. Мешай их, приятель, — Сей момент, — согласился Маккуон, и его руки привели три красные карты в стремительное движение (вверх и вниз, понеслись, туда — сюда, смотри куда), а затем снова уложили в один ряд. Тут Бобби с изумлением обнаружил, что уголки надломлены у всех трех, Улыбочка Рионды исчезла. Она перевела взгляд с короткого ряда карт на Маккуона, снова посмотрела на карты, а потом на свой доллар, который слева от них чуть трепыхался от поднявшегося легкого бриза. В заключение она снова посмотрела на Маккуона.

— Наколол меня, дружочек? — сказала она. — Разве не так?

— Нет, — сказал Маккуон, — я с вами состязался. Ну так.., что скажете?

— Думается, скажу, что это был хороший доллар, никаких хлопот не доставлял и мне жаль с ним расставаться, — ответила Рионда, указывая на среднюю карту.

Маккуон перевернул ее, показал короля и отправил доллар Рионды себе в карман. На этот раз дама лежала слева, Маккуон, разбогатев на доллар с четвертью, улыбнулся компании из Харвича. Пластмассовый цветок, заткнутый за ленту его шляпы, кивал и кивал в пахнущем солью воздухе.

— Кто следующий? — спросил он. — Кто хочет посостязаться глазами с моей рукой?

— Мне кажется, мы уже просостязались, — сказала миссис Гербер. Она улыбнулась человеку за столом узкой улыбкой, потом положила ладонь на плечо дочери, другую на плечо засыпающего сына, поворачивая их к стоянке.

— Миссис Гербер? — вопросительно сказал Бобби. На секунду он задумался над тем, что сказала бы его мать, когда-то бывшая замужем за человеком, который всегда клевал на неполный стрет, если бы увидела, как ее сын стоит у самодельного стола мистера Маккуона, а его рыжие рисковые волосы Рэнди Гарфилда горят на солнце. Эта мысль заставила его чуть улыбнуться. Теперь Бобби знал, что такое неполный стрет, и флаш, и масть. Он навел справки.

— Можно мне попробовать?

— Ах, Бобби, я действительно думаю, что с нас довольно, ведь так?

Бобби засунул руку под бумажный носовой платок и достал свои последние три пятицентовика.

— Это все, что у меня есть, — сказал он, сперва показав их миссис Гербер, а потом мистеру Маккуону. — Этого хватит?

— Сынок, — сказал мистер Маккуон, — я играл в эту игру по одному центу и получал удовольствие. Миссис Гербер посмотрела на Рионду.

— Ах, черт! — сказала Рионда и ущипнула Бобби за щеку. — Это ведь цена одной стрижки! Пусть просадит их, и мы поедем домой.

— Хорошо, Бобби, — сказала миссис Гербер и вздохнула, — Раз тебе так сильно хочется.