Книга Междуглушь, страница 69 – Нил Шустерман

Плохи дела! И становились ещё хуже. Единственное, что могла сейчас предпринять Алли — это постараться не нанести ещё больше вреда. Она попыталась вернуть себе контроль над мальчиком и снова отправить его в страну грёз, но это было не так просто — теперь, когда он сознавал её присутствие. Мальчик упал на пол, принялся биться, лягаться и орать во всю мочь, пока, наконец, разум его не уступил давлению Алли и не отключился.

Алли теперь получила контроль, но тело мальца по-прежнему было полно страха и содрогалось от рыданий. Девушка взглянула на отца — в одной руке тот держал телефон, а в другой… в другой…

…у него не было другой руки.

Правая рука отца заканчивалась чуть ниже локтя. Пока Алли пыталась уложить эту картину в своём сознании, глаза её следили за отцом — тот передвинул телефон на левой ладони так, чтобы можно было нажимать на кнопки большим пальцем. Палец завис над кнопкой 9.

Ой, нет! 911 уж точно в планы Алли не входило.

— Ты звонишь в полицию? — завопила она, беззастенчиво пользуясь бессознательным состоянием своего хозяина. — Не хочу полицию! Не хочу, не хочу, не хочу-у-у!

Она орала во всю мочь. Папа растерялся.

— Убери телефон, Адам! — потребовала мама.

— Хорошо-хорошо! — Он уронил телефон на стол так, будто тот грозил взорваться у него в руке. — Вот, смотри, я его положил!

Алли перестала орать, взяла минутку, чтобы успокоить своего хозяина, и позволила маме обнять её… его. Алли тоже обняла маму и ощутила невероятное блаженство, а её мать об этом даже не догадывалась. Судорожные рыдания утихли, перешли в еле слышное хныканье.

— Ты не мог бы сказать нам, как тебя зовут? — спросил папа.

Алли знала имя парнишки, потому что самосознание у маленьких детей развито чрезвычайно сильно — их имя присутствует чуть ли не в каждой их мысли.

— Дэнни, — ответила она. — Дэнни Розелли.

— Хорошо, Дэнни, — проговорила мама, — я думаю, ты сегодня ночью немножко погулял во сне.

— Ага, — подтвердила Алли, — погулял, да.

Она восхитилась способностью своей матери уметь логически объяснить всё, что, казалось, не поддаётся логическому объяснению.

— А ты не мог бы сказать нам, где живешь? — допытывался папа.

Алли знала, но пока не собиралась делиться этой информацией. Поэтому она потрясла головой:

— На улице… не помню.

Родители в унисон вздохнули.

Алли не отрывала глаз от отцовской культи. На коже были видны углубления — следы от протеза; но, конечно, у папы не было времени надеть его, когда они обнаружили маленького Дэнни Розелли, заходящегося от крика в кровати их погибшей дочери.

— А что это? — спросила Алли, сообразив, что отсутствие такта у семилетнего ребёнка можно тоже использовать ради своей выгоды.

Отец мгновение колебался, потом ответил:

— Автомобильная авария.

— Ой.

— Точно. Ой.

У отца были ещё и шрамы — на лбу и на щеке. Значит, катастрофа забрала у папы правую руку, а взамен оставила шрамы. Всё это довольно неприятно, но могло быть гораздо хуже. Собственно, хуже и было, потому что они потеряли дочь.

Алли умирала от желания сказать им, что они не потеряли её, что она здесь, в этой комнате, рядом с ними… Но ей не удалось найти способа, как это сделать, когда она была под личиной Кэтвумен, и вряд ли удастся теперь — в теле маленького Дэнни.

— А номер своего телефона ты случаем не помнишь? — спросила мама. — Нам очень нужно сообщить кому-нибудь о том, что ты здесь — твои родители, наверно, уже извелись.

Алли не испытывала особой жалости к родителям мальчика — они-то получат своего ребёнка обратно! Да и номера она не знала, так что ладно. Она наконец вместе со своими мамой и папой, они ласковы с ней, они пытаются утешить её… Может, это единственный шанс побыть в кругу своих близких, другого ей не представится…

— Кушать хочется, — заныла она. — Можно мне чего-нибудь покушать?

Родители переглянулись, мама указала глазами на телефон, отец кивнул и вышел из спальни. Не надо быть гением, чтобы понять: он позвонит в полицию с другого телефона. Алли подумывала, а не устроить ли очередную истерику, но осознала, что не может оттягивать неизбежное до бесконечности. Надо просто получше использовать отпущенное ей время.

— У вас есть хрустики — яблочные колечки? — спросила она. — Я люблю их с земляничным молоком.

Она могла бы поклясться, что мама страшно побледнела — такой бледной Алли её никогда раньше не видела.

— Ладно, не надо, — сказала Алли. — Всё равно их у вас, наверно, нет.

— Вообще-то, — проговорила мама, — они у нас есть.

На кухне к ним присоединился папа, незаметно кивнув своей жене. Должно быть, позвонил куда надо. Алли прикинула, что до приезда полиции у них есть ещё минут пять.

Она наслаждалась каждой ложкой смеси для завтрака, сидя со своими родителями за кухонным столом. Пыталась обмануть себя, заставить поверить, что это обычный домашний завтрак…

— Ты прости, если они немного старые, — сказала мама.

— Не, — отозвалась Алли. — То, что надо.

— Их любила наша дочка, — сказал папа. — И тоже с земляничным молоком.

— А что — многие дети любят! — сказала Алли, хотя на самом деле больше не знала никого, кто любил бы эту смесь в таком сочетании. Она зачерпнула розовое молоко — в ложку вплыло последнее яблочное колечко, словно одинокий спасательный круг.

— А ещё можно?

Мама опять наполнила мисочку. Алли ложкой утопила в молоке круглые оранжевые пухлики.

— Комната, где я был — это вашей дочки, да?

Мама кивнула, избегая смотреть мальчику в глаза.

— С нею что-то случилось, да?

— Да, Дэнни, с нею что-то случилось, — ответил папа.

— Может, не надо об этом говорить… — сказала Алли, поняв, что далековато зашла.

— Нет, всё в порядке, — отозвался папа. — Это произошло так давно.

«Не так уж и давно!» — хотела воскликнуть Алли, но вместо этого произнесла:

— Наверно, она вас очень любила.

На этом, пожалуй, следовало и закончить, но она увидела — к тротуару подъезжает полицейская машина, а за ней — другая. Если она собирается это сделать, то должна сделать это сейчас!

— Иногда люди уходят, — сказала Алли своим родителям. — Они не хотят, но не могут иначе. В этом никто не виноват. Я уверен — если бы она могла, она сказала бы вам, что всё в порядке — что с нею всё хорошо. То есть, я имею в виду, люди умирают, но это не всегда значит, что их больше нет.

Но тут её мама с папой переглянулись, а потом посмотрели на Дэнни. В их глазах стояли слёзы. Мама сказала: