Онлайн книга «Сердце негодяя»
Кэйди повернулась кругом. — Что? — спросила она угрюмо. — Он принял меня за Голта из-за «кольтов». Вытащив из кобуры револьвер с перламутровой рукоятью, Джесс попытался всунуть его ей в руки. — Видишь гравировку с орлом? Сделано на заказ в Мексике. Такая пушка — большая редкость. — У Голта была такая? — Да. Нет. Джесс крепко потер переносицу. — Это и есть пушка Голта. Я… я ее приобрел. — Каким образом? Он не ответил, и она опять презрительно засмеялась. — Можешь не повторять. Ты не вправе об этом рассказывать. — Так и есть, Кэйди. Я сказал бы тебе, если бы мог, но… я не могу. — Надо же, какой ты честный! Настоящий хозяин своего слова. — Эти слова вогнали его в краску. — Значит, с глазами у тебя все в порядке и со слухом тоже, и руку тебе никто не прострелил. Он попытался улыбнуться. — Все верно. Я цел и невредим. Кэйди не ответила на его улыбку. — Да к тому же еще горд и доволен собой. — Она повернулась и пошла прочь. Несчастный, убитый, пристыженный Джесс последовал за ней. Вообще-то он не считал свое ремесло постыдным: люди, у которых он брал деньги, были подонками и не заслуживали лучшей участи. Но и гордиться тоже нечем. Кэйди видит в нем самозванца, дешевого афериста. Труса. — Погоди, милая. Неужели ты не хочешь даже попытаться меня понять? — Я тебя отлично понимаю. — Послушай… Они подошли к ее двуколке. Кэйди уже поставила ногу на подножку, но Джесс удержал ее за руку и не дал подняться на сиденье. — Когда я начал носить повязку, люди буквально засыпали меня деньгами со всех сторон. Честное слово. И все они были жуликами, бандитами, психами худшего толка. У каждого совесть была не чиста. Что я должен был делать? Возвращать деньги обратно? Да кто бы на моем месте… — Черни! — вдруг перебила его Кэйди. — Это ты заставил его уехать из города! — Конечно, я. Кстати, о мошенниках… — Кстати, о мошенниках. Ты и у него вымогал деньги! Сколько ты с него взял? Небось целую кучу огреб, да? О, Джесс… Она покачала головой, глядя на него чуть ли не с жалостью. — Он-то, конечно, мошенник, тут спору нет. Ну а ты? Чем ты лучше его? И отбросив его руку, Кэйди вскочила на сиденье и принялась разбирать вожжи. — Нет, погоди, Кэйди. Ну прошу тебя, не покидай меня. Ты злишься, и у тебя есть на то все основания. Я должен был раньше во всем тебе признаться. — Верно. Почему же ты этого не сделал? — Потому что знал, что ты все воспримешь именно так. И еще… Джесс провел большим пальцем по растрескавшейся коже постромки. — Мне нравилось быть Голтом, — смущенно признался он. — Мне было приятно, что при первой встрече ты немного испугалась меня. А потом перестала бояться. Он криво усмехнулся. — Ну… ты же понимаешь. Стала бы ты обращать на меня внимание, если бы я не был опасным преступником? — Стала бы. Джесс быстро вскинул голову, но надежда, которую ее слова вселили в его сердце, мгновенно испарилась: глаза Кэйди светились мрачной безнадежностью. — Нет, подожди… Ну, пожалуйста, не торопись, подумай еще раз! Она попыталась выдернуть у него вожжи, но он силой удержал их в руке. — Ты сердишься, я это понимаю. Но прошу тебя, Кэйди, не зачеркивай все, что у нас было. Не надо рубить сплеча, я тебя очень прошу. Просто не торопись, обдумай все еще раз хорошенько, ладно? Кэйди скептически поджала губы. — Вряд ли я когда-нибудь изменю мнение о тебе, Джесс Воган. Пока ты был Голтом, ты, по крайней мере, следовал каким-то правилам. У тебя был кодекс чести — поганый, конечно, но все-таки лучше, чем совсем ничего. — Э, нет, у меня есть свои правила! — Ну, разумеется! Корысть и обман. — Обман? Я никогда никого не обманывал. Просто я… — Ты обманывал меня. Тут ему нечего было возразить. — Я собирался все тебе рассказать, — промямлил он жалобно. — Так я тебе и поверила! — Ну, Кэйди, перестань… — Это ведь не какой-нибудь невинный розыгрыш, Джесс. Есть такое понятие, как доверие, как… порядочность между людьми, которые… вместе спят, — договорила она сквозь зубы. В глазах у нее стояли слезы, и Джесс понял, что она собиралась назвать их отношения как-то иначе. — У меня нет никаких оправданий, кроме одного: я не хотел тебя терять. Но он уже потерял ее; это происходило прямо у него на глазах. — Кэйди? — Что? На душе у него и без того было тошно, и все же он решил задать самый страшный вопрос. — Ты считаешь меня трусом? Ее щеки вспыхнули румянцем, она схватилась рукой за шею, словно у нее болело горло. Тихим, напряженным голосом она сказала: — По правде говоря, я просто не знаю, как еще это назвать. Джессу хотелось заплакать вместе с ней. Никогда в жизни ему не было так стыдно. — Ну что ж, — проговорила Кэйди после бесконечной паузы, — пока, Джесс. — Пока. Но он так не двинулся с места. — Кэйди? — Что? —Ты не подбросишь меня до города? Она отрицательно покачала головой. — Я всю дорогу сюда прошел пешком, у меня ноги болят. Ну, пожалуйста, подвези меня… На самом деле ему нужно было выиграть время. — Будь ты проклят, Джесс… — Теперь она была в ярости оттого, что он испортил ее полный достоинства уход. — Ладно, садись. Только давай поживее, черт бы тебя побрал! Кэйди подвинулась на сиденье, и Джесс залез в двуколку рядом с ней. — И не вздумай морочить мне голову разговорами. Скажешь хоть слово — и я тебя тут же высажу, ясно? Кэйди ловко развернула кобылу (она вообще здорово умела обращаться с лошадьми, и это ему в ней особенно нравилось), и они рысцой тронулись по длинной, закругленной подъездной аллее Речной фермы обратно к дороге. Джесс последовал совету и хранил благоразумное молчание. Да и что еще он мог сказать? В груди у него поселилось ощущение безнадежности. Так стоит ли самому рыть себе могилу? Стоял серый, тусклый, безрадостный день. Тяжелые облака низко ползли по небу. Джесс отвернулся от Кэйди и молча уставился на запыленные придорожные цветы и кустарники, проносившиеся навстречу повозке. Он сам себе казался зачумленным. |