Онлайн книга «Не жена»
|
— Скажите, Валера, когда будет хорошая погода? — Откуда я знаю! — Валера сегодня угрюм. — Как?! — она широко распахивает глаза, хлопает накрашенными ресницами. — Вы же директор! — Но я не Господь Бог, — довольно грубо обрывает ее Советский. Женщина встряхивает обесцвеченными волосами, ложится грудью на стол и говорит с придыханием: — Как жаль! Валера вскакивает и уходит. На пустом пляже стоят девочка и старушка. Девочка ждет старшую сестру из поселка, бабушка — внучку с водопадов. Шторм разбил и вышвырнул на берег плот, построенный одиноким москвичом. Притихшее море лениво лижет обломки. К ужину народ возвращается. Старушка пытается журить внучку, у нее не получается. Бабушка хлопочет вокруг девушки, спрашивает, не обгорела ли она, не устала ли? И — как же, без обеда? Нет только медсестры Эли и москвича. Густой серый сумерек сполз по склону, запутался в древесных стволах, укрыл палатки, затопил ущелье. Тихо. Мир дышит и живет независимо от нас — людей. Прибежала по веткам проснувшаяся соня, нырнула в пакет, достала кусок хлеба, шуршат мыши. Мы подкладываем им еду, чтобы не грызли наши вещи. Глухо падают с листьев редкие тяжелые капли прошедшего дождя. Воздух пропитан морем, звуки плывут медленно и широко, вместе с сумраком, вокруг нас, сквозь нас… Помимо нас… Где-то послышался человеческий голос. Звук сорвался и сразу исчез. И еще голоса — вверх по склону, зашевелились, нарушили. По тропинке поднялись Валерины мальчишки. — Так, в море далеко не заплывать! — Они запыхались, но тон начальственный. — А что случилось? — я шевелю языком, как рыба… хотя у рыб нет никакого языка… ну, хорошо, я шевелю языком, как рыба, если бы у нее был язык. — Девочка утонула, девятнадцать лет, — загомонили разом. — Стоп, погодите, какая девочка? — Наша девочка! Сегодня… Высокая такая… — Так, не тараторьте, по очереди, — остановила их Лена. — Говорите по одному. Итак, что случилось? — Это правда. Сегодня девочка утонула. — Ничего не понимаю! — Раздражение от нелепого слуха поднялось, вспучилось в моей голове и размазало такие стройные, такие медленные и большие мысли. — Кто вам сказал эту чушь?! Сегодня никто не тонул. Они растерялись. — Да нет же. Мы не врем. Только сейчас Элю встретили. Она сказала. — Что сказала? — набросилась на них Лена. — Ну, что эта девочка заплыла далеко, а Эля ее спасала. Искусственное дыхание делала… Но не спасла. — Мальчишки замолчали. — Бред, бред, — все твердила Лена. — Я все узнаю… — пообещал я. — Дискотеки сегодня не будет, конечно… И все, словно не было ничего. Тишина и сырость, мокрые стволы сосны и кизила, ночь. Из столовки слышны голоса, обрывки, ругаются… понятно. Заглянули к «дикарям». Странно, почему здесь всегда словно в другом месте и в другое время? Как они ухитрились притащить кусочек средней полосы? Все свое ношу с собой? Звезд на острове не видно, моря не слышно и сыро всегда. Только это субъективно, конечно. Жена нервничает. Она рассказала о случившемся Саше и его «дикарям» и поняла, что их это не касается. Совсем. Как если бы новости по телевизору, мельком. Потом жаловалась мне: — Они меня не слушали. Боже мой! А ведь это же правильно! Ничего лишнего. Никаких посторонних раздражителей. Только то, что касается меня и моих близких. Иначе — смерть! Тьфу, тьфу, тьфу! Слава богу, что не с нами! И еще Татьяна попросила, чтоб я ее маме не говорила, а то давление… Татьяной зовут жену Сашиного шефа. Она беспокоится о своей матери. Она не хочет думать о смерти. А смерть — вот она. Мы сидим у костерка, говорим негромко, пьем чай, а где-то в мертвецкой лежит длинное холодное тело девушки, которая была жива несколько часов назад. Как? Почему? Но мне не у кого спросить об этом. В конце концов, почему бы просто о ней не забыть? Мы засиделись и отправились спать далеко за полночь. Естественно, проспали завтрак. Ввалились в столовку, опухшие от сна. На столах стаканы с темной жидкостью. «Вино» — понимаю. — Проспали? — елейным голосом спрашивает Валерина сестра, сегодня ее смена. — Не пойму, что с будильником, — оправдывается Лена. Я все еще не до конца проснулся и потому ошарашенно смотрю по сторонам. Поварихи полным составом сидят за столом тесной кучкой, с ними экономистка Валя. Они говорят тихо. Разговор очень важный. Мы топчемся на месте, не решаясь присесть, потому что чувствуем себя помехой этому важному разговору. Одна из поварих все-таки поднимается со своего места. — Вот, помяните, — она подает нам стаканы с вином. — Могу бутерброды сделать, каша кончилась… Они смотрят на нас с осуждением. — Может, объясните, что все-таки случилось? — видимо, на моем лице написано неподдельное недоумение. Женщины немного оживляются. — Ой, да сами толком не знаем, — с досадой говорит одна. Другая ставит перед нами тарелку с колбасой, пачку масла, хлеб и печенье: — Кофе, чай, наливайте… — Спасибо, — мы робко усаживаемся. — А вы что, правда вчера ничего не слышали? — спрашивают поварихи. — Мальчишки болтали… Но неужели правда? — Да, утонула… — Как?! — Элька сказала, что пыталась ее спасти. — Ох уж эта Эля! — Послушайте, мы видели, как сестренка этой девушки мечется по берегу. Это перед ужином было… — вспомнила моя жена. — Ну да. Собрались от скуки, пошли в поселок. Сигареты, фрукты, то да се… Зашли в кафе, выпили водки. Потом девчонки вроде на рынок пошли, а Эля с москвичом и девчонкой этой пить остались… — У Эльки глотка луженая, сколько ни влей, все — ничего, особенно на халяву. — Так что, эта девушка пьяная поплыла, что ли? — спросил я. — Да неизвестно, разве от Эльки добьешься чего! Только, говорят, девчонку мужики вытащили, когда ее уже к берегу прибило. Одетую… — Так кому тогда Эля искусственное дыхание делала? — удивилась Лена. — А хрен ее знает! — И, главное, девчонки-то за подругой в кафе вернулись. Только ее в кафе не было, сумка под стулом стояла. Москвич совсем пьяный, и эта — сказала «идите, мы сами дойдем». Они спросили про подругу. Элька ответила, что та пошла в туалет… — Так, может, ее действительно УЖЕ не было?! — ахнула моя жена. |