Онлайн книга «Полшага до мечты»
|
– Анечка, красота и ум соединились в тебе необыкновенно, – обаятельно улыбнулся Матвей. Осталось неясным, серьезен он или всего лишь ввернул комплимент. – И ты будешь воевать? – упавшим голосом спросила Аня. Она еще раньше заметила, что его лицо чем-то необъяснимо ее привораживало – раз взглянув, трудно было оторваться. – Конечно, чем я хуже Валеры? – Матвей солидарно подмигнул Богданову. – Не хуже, не хуже, Анечка, – великодушно поддержал Богданов, – поверьте бывалому ястребу, я с самого начала знал, что будет толк, как только парень встал на крыло. Прирожденный летчик-истребитель, влетанность отличная, вот еще осилит проходы на сверхмалой скорости и, пожалуй, меня догонит. Вы, Анна, за Матвея не тревожьтесь и Надежду не стращайте, женка моя не из пугливых: довелось ей из походов меня дожидаться, не без этого. И Матвей в случае чего не пропадет. Тертый калач и пилот классный, из разных передряг выбирался. Вот, к примеру, в мае позапрошлого года, если не совру, борт на брюхо посадил без шасси на грунтовку. – Как так?! – ужаснулась Аня. – Правая стойка не вышла. Все попытки выпуска ничего не дали. Пришлось садиться без шасси. В аккурат триста метров протянул с ветерком на брюхе. Обошлось. Но фонарь техники вскрывали. – Фонарь?! – Гм… Остекление кабины, крышка… откуда я знаю… Фонарь, одним словом. – Ага, конечно, фонарь, что тут непонятного? – Аня в помрачении ума выпила еще рюмку. – А то вот еще было дело, – не унимался Богданов, – полетели в зону на двух спарках… – Стоп, стоп! – перебила Аня. – Не так быстро, господа офицеры. «Спарка», надо полагать, самолет? – Учебно-боевой, с двумя кабинами, – нетерпеливо отмахнулся рассказчик. – Ой, а можно я буду записывать, а то запутаюсь в вашей терминологии… – Валера, кончай прикалываться, девушке голову заморочил… – …взлетели, развернулись на расчетный курс, пошли в набор… – Ва-ле-ра!.. – Матвей, не мешай, – загорелась Аня, – это так увлекательно! – …надо выполнить одиночный ВБ с маневрирующей воздушной целью… – Догадалась! Воздушный бой! – …крутим вертушку, как в классическом бою, для захвата цели… – Ух ты! И меня захватило! – …Матвей на боевом развороте вправо выполнил переход из боевого одного направления в другое полубочкой вправо и продолжил боевой влево… – Все! Кранты! С меня довольно! Богданов, дальше неинтересно, особенно мне! – Матвей бесцеремонно схватил Аню в охапку и выскочил с ней в коридор. – Нет уж, пусти, – со смехом отбивалась она, – хочу узнать, что ты там натворил. Угробил ценный самолет? Признавайся! – Ничего я не гробил. Богданов любит подпустить страху. Он у нас шутник, знаешь ли… Они оказались в том же положении, что и в день Аниного приезда: она – спиной к стене, он – близко, слишком близко, чтобы молодая женщина, не вполне трезвая, могла устоять от соблазна. На этот раз поцелуй длился гораздо дольше, но Ане было все равно, увидит кто-то или нет. – Так, значит, за летчика ты замуж не пошла бы? – спросил Матвей. – Ничего, что я замужем?.. Куда?!. Не пущу… Как чудесно ты пахнешь. – Бросай своего мужа. – Сбавь скорость, капитан. Не на сверхзвуке. – Приходи ко мне ночью. – В гостиную?! Это самоубийство! – Никто не увидит. Я запру дверь. Темка крепко спит? – Да. А Сережа? – Как камень. Придешь? – Подожди, Матвей… Не знаю… А папа?! Вдруг он встанет… – Он не войдет. Так придешь? Обещай, что придешь… – Прогони Татьяну, или я за себя не ручаюсь… Боже, кто-то идет!.. Пусти, Матвей… Аня вырвалась из его объятий или сама его выпустила – где уж тут разобраться – и очутилась лицом к лицу с Татьяной. Та нервно теребила край жакетки, на щеках у нее выступили пунцовые пятна, глаза горели негодованием, что-то рвалось с ее губ, да смелости, видно, не хватало. – Что встала? – грубо cпросила Аня, чувствуя, как от гнева у нее раздуваются ноздри. – Чего выставилась, коза драная? А ну, иди сюда, поговорим. Уйди, Матвей, надо выяснить кое-что. Откуда только силы взялись: Аня вцепилась в ошарашенную девушку, втолкнула ее в спальню и захлопнула дверь. На миг в голове высветилась мысль: видел бы ее кто из московских знакомых – бесноватую, полупьяную, утратившую изящные манеры, зажимавшую минуту назад в коридоре практически малознакомого мужчину. Мама сказала бы, что у нее ум за разум зашел. А кто спорит? Именно так оно и есть. – Ты что себе позволяешь? – с трудом вымолвила Татьяна. – Думаешь, приехала в чужой дом и сразу власть забрала? – Сейчас узнаешь, что я думаю, – прошипела Аня и толкнула перепуганную девушку в грудь. Та плюхнулась на постель и застыла, раскинув руки и открыв рот. – Ты что ж это делаешь, курва проклятая? – наступала на нее Аня. – Ты зачем мальчишку совратила? Знаешь, что бывает за совращение несовершеннолетних? – Отстань, сумасшедшая, – пыталась отлягнуться Таня. – Девственника выискала! Забыла, в каком веке живешь? И не совращала я его вовсе. Он сам пришел. – Ах, ах! «Невиноватая я!» А ты что, всем подряд даешь, кто приходит? Даже мальчику, брату своего любовника? У тебя мозги есть? – Да отвали ты! Я его, если хочешь знать, просто пожалела. Он прибежал, трясется весь, жалкий, истерзанный; я-то видела, что он с отчаяния ко мне жмется, уж не знаю, какой ласки он искал, бабья жалость меня заела, а надо было выгнать сопляка. Все одним миром мазаны, что юнцы, что мужики: теперь вишь угрожает, озверел совсем, видеть меня спокойно не может. Потому и не может, что совесть нечиста. – А где в это время был Матвей? – спросила Аня уже совершенно другим тоном. – Далеко, на полигоне. Эскадрилья вылетела на летно-тактические учения на два дня. – Понятно. – Аня ссутулившись села рядом с Таней на кровать. Несколько минут обе молчали. – Ладно… ты вот что… сердца на меня не держи, – сказала Аня. – Мальчика я послезавтра в Москву увезу. А больше тебе ничего обещать не могу. – Слушай, оставила бы ты Матвея в покое, а? Как человека тебя прошу. – Татьяна прижала руки к груди и с надеждой смотрела на Аню. – Ты ведь с ним все равно не останешься. Наша жизнь не про тебя, сама понимаешь. А он из авиации по доброй воле не уйдет. Может, ты и Семена Павловича заберешь, чтобы уж больше сюда не возвращаться? – Ишь чего захотела, – вяло отозвалась Аня: кажется, наступила реакция после бурно прожитого дня. – Ты мне советов не давай, у меня своя голова на плечах. Мне надо все хорошенько обдумать. |