Онлайн книга «Постель и все остальное»
|
Татьяна после покаяния готова восстановить равновесие, напав на Арсения: – Да, чувствуется, вы сильно мучились поисками собственного предназначения! Страдали прямо! Материальной обеспеченности было мало. Грезили избранничеством? А не думали, каково избранным? Они же невольники. Им же всегда передают крест! Долю навязывают. Обрекают. Арсений, похоже, задет за живое: – Вот-вот. Крест под названием «ответственность» и связанные с ней самоограничения. Вам еще ничего не передали, а уже истерика. Долю ей навязали! Не напиваться до чертиков и не позволять себя гробить другим алкоголикам! Не все избранные достойны, да? Татьяна взрывается: – Вы о чем говорите? О выборах председателя какого-нибудь правления? О назначении на руководящую должность? Так оттуда и достойных, и недостойных увольняют за милую душу. Все, теперь мне надоело! Вызывайте свою полицию. Арсений! Мужчина! К соседу один сходить боитесь! – Ну, вы, извините, и дура, – обескураженно, словно забыв о том, что многократно провозгласил это раньше, говорит он. Она уже не обращает внимания на обидные слова: – Верю, досадно. Вам, ответственному, мудрому, богатому, ни фига, кроме денег. А мне, безответственной, бездомной нищей дуре, – тайное знание. Ничего, переживете. Арсений: – Бесспорно, переживу! «Ни фига, кроме денег»! Будто меня не воспитывали, не учили, ограждали от искусства – книг, картин, музыки, фильмов. Это, по-вашему, фиг? Уму непостижимо. Влезла ко мне через балкон, а я ее ободряю. И не смеюсь над тайным знанием, которое наверняка есть текст заговора зубной или головной боли на плохом старославянском. Так она обнаглела и разошлась! Хамка! Татьяна начинает плакать. Тихие редкие всхлипывания перерастают в горестный скулеж. Арсений скрещивает руки на груди, молча отступает на пару шагов и словно любуется ее реакцией. Потом выходит в прихожую, открывает входную дверь. В подъезде шумно. Он пересекает лестничную площадку, задирает голову и смотрит вверх. Потом возвращается к своей квартире, останавливается возле двери, приваливается плечом к косяку в явной готовности слушать. Через пару минут рядом оказывается Татьяна и тоже прислушивается. 3 Лестничная площадка того же дома. Напротив квартиры, где вчера была вечеринка, довольно многолюдно – полицейский в форме, слесарь с ящиком инструментов, две пожилые женщины, явно соседки. Первая соседка чуть ли не наскакивает на полицейского: – Да, я вас вызвала. Я вас все утро вызывала, если точнее. Вы не спешили, хотя и являетесь нашим участковым. Это – первый ночной дебош в доме. Они орали, постоянно молотили в дверь изнутри. Правда, Надежда Эдуардовна? Вторая соседка: – Правда. Мы не позволим… – Смущается и быстро поправляется: – Нам не хотелось бы скандалов, поэтому не позволяйте им шуметь. Хрипловатый голос полицейского не грешит энтузиазмом: – И часто здесь гуляют? Первую соседку его реакция сердит. – Я же сказала – дебош впервые. Вы меня слушаете? Это возмутительное невнимание! Принимайте меры. Пусть знают, что все безобразия будут немедленно пресекаться. Вторая соседка: – Собственно, разумеется, это обременительно, когда шумят… Но, понимаете ли, люди… Они стучатся из квартиры и кричат, чтобы их освободили… Они молят о помощи… Первая соседка: – Так вы им сочувствуете, Надежда Эдуардовна? Или мне, глаз не сомкнувшей? Вторая соседка: – Всем я сочувствую. Представьте, что вас откуда-то не выпускают. Первая соседка: – Какая низость с вашей стороны. Полицейский, довольный легкой сварой дам, поворачивается к слесарю: – Тебя, Петр, тоже эта женщина вызвала? Слесарь еле слышно: – А вот хрен ей, в субботу и забесплатно. – Откашливается и громко докладывает: – Хозяин звонил по телефону. Они ключ потеряли еще с вечера. Сегодня тоже не нашли. Попросил вызволить. Да я вот гляжу, замок дорогущий, в дверь впаян. Значит, надо долбить косяк. То есть ребят вызывать с техникой. А вдруг тем временем ключ обнаружится? Потом я же и виноват окажусь, что попортил? Потолкуй с хозяином, Алексей Дмитриевич. Он точно от своих слов не откажется? Из квартиры раздаются приглушенные крики: – Да ломай уже, ломай! Полицейский: – Кто хозяин? Пусть один хозяин говорит! Голос из-за двери: – Я хозяин, я. Открывайте как-нибудь, выпустите моих гостей! Я больше не могу видеть их рожи, я устал, меня тошнит! Полицейский слесарю: – Давай, Петр, раз такое дело. А то еще или он за гостей примется, или они за него. Ломай. На лице слесаря отражаются все рухнувшие надежды его жизни. – Тут бетон надо долбить… На этаже останавливается лифт, из кабины на площадку выходит молодая блондинка, слышит лепет слесаря и властно обещает: – Я вам подолблю! Я вам сломаю! Мало не покажется! Что здесь происходит? Полицейский: – А вы кто? Блондинка: – Хозяйка. Слесарь хихикает, как подросток: – Возвращается жена утром из командировки. Блондинка: – Что вы бормочете? В ваших услугах я не нуждаюсь. Слесарь: – Ничего. За вызов в выходной заплатите. Я с семьей завтракал, меня из-за стола, между прочим, выдернули. Ответ хозяйки звучит, мягко говоря, зловеще: – Тогда ждите. Кто выдергивал, тот и заплатит. Всем и за все. Первая соседка: – Вы уж, милочка, призовите супруга к порядку. Целую ночь покоя не было. Участкового пришлось звать, вот до какой степени буянили. Блондинка: – Бабуля, идите к себе и отоспитесь. Вам никто за беспокойство платить не будет. Вторая соседка укоряет: – Боже мой! Как вам в голову такое пришло! Уходит к себе. Первая соседка: – Бежите с поля боя, не добившись справедливости, Надежда Эдуардовна? Какая низость с вашей стороны! Тоже уходит к себе. Блондинка, не обращая внимания на участкового, достает из сумочки ключи и отпирает дверь. На площадку выскакивает плотный немолодой человек в помятом костюме и залепляет ей увесистую пощечину с выкриком: – Ты где шлялась? Она привычно размахивается и тоже одаривает его оплеухой. Несколько лиц, выглядывающих из двери за спиной хозяина, быстро исчезают за косяками. |