Онлайн книга «Кошка в светлой комнате»
|
– Но… – Можешь поворачивать назад, если что-то не нравится. МЫ тебя не звали. Идешь? – Иду, – сказал я, пожал руку Кати и выпрыгнул из машины. Меня повели по тропинке, уходившей влево от дороги. Деревья вскоре кончились, низкие голубые кусты росли сплошным ковром. Я увидел деревню – круглые деревянные домики стояли как попало, без намека на улицы, домиков было много, у крылечек играли чисто одетые дети, тут же бродили во множестве какие-то толстые мохнатые звери величиной с овцу. Окна домов были застеклены, и над крышами я не увидел труб. А что я, собственно, ожидал увидеть? До чего же прочно въедаются в мысли термины, не вытравишь… «Вурдалачьи Леса» – и в голову помимо воли лезет никогда не существовавшая чепуха: саваны, синие лица, замогильный хохот, зубовный скрежет. «Это, верно, кости гложет красногубый вурдалак…» Уж если я, пришелец извне, поддался гипнозу термина, что же тогда спрашивать с горожан? Мы шли, и никто не обращал на нас внимания. Может быть, обо мне и не знали. – Сюда, – сказал высокий. Я поднялся по ступенькам, открыл дверь и придержал ее для него, но он махнул рукой – дескать, иди один. Обыкновенная комната, привычная мебель. Снова не ожидал? Чего же тогда стоят все твои добренькие мысли о равенстве и братстве? «Да, они такие же люди, но мы цивилизованнее – как-никак у нас многоэтажные дома и асфальт на улицах». До чего же цепко и надежно устроилось в нас это пристрастие – встречать по одежке, хоть провожать-то по уму окажемся в состоянии! – Здравствуй, – сказал сидевший за столом. – Меня зовут Пер. Садись. Он был стар, но не дряхл, на сморщенном годами и жестокой мудростью лице светились неожиданно голубые молодые глаза – два окатных камешка. Мебель, люстра – двойное зеркало, обитатели антимира считают антимиром наш мир, обе стороны правы и не правы… – Итак, зачем ты пришел? – спросил он. – Либо в мире наконец изменилось что-то, либо… – Опасаетесь провокации по большому счету? – Опыт… – сказал он. И перед глазами у меня встали рыжий карьер, волочащиеся за броневиками трупы, красное пятно на асфальте и быстро вбирающий его песок… Он имел право на любые подозрения. – Ваш опыт годился, пока не было меня, – сказал я. Лицо индейского божка не дрогнуло. – И что же ты за персона, если с твоим появлением становится ненужным весь наш опыт? Я рассказал ему то, что рассказывал вчера в Отделе, и даже больше – в Отделе я не касался своих мыканий в этом мире, а ему рассказал, как сам ждал расстрела под моросящим дождиком, что чувствовал, когда на моих глазах убили Джулиану, про мои метания, обретения и потери. Он невозмутимо слушал, он очень хорошо умел слушать… – Знаешь, почему я верю, что ты не разведчик Команды? – Карта? – Твое отношение к ней. Ты убежден, что Команда, имея карту, без труда может нас уничтожить, и считаешь, что, показав карту нам, тем самым демонстрируешь отсутствие злых намерений. – Разве не так? Он засмеялся коротким курлыкающим смешком: – Мы с таким же успехом можем уничтожить город, как и они – нас. Неизвестно, кто кого… – Но Ламст говорил… – От отчаяния можно сказать многое. – Тот броневик, сто четвертый… – сказал я. – Черт, я-то думал, что во всем разобрался. Кто же из вас сильнее? – А какое это имеет значение для того, что ты задумал? – Вы правы, – сказал я. – Это не имеет ровным счетом никакого значения, и не стоит прикидывать баланс сил. Вам нужна война? – Она никому не нужна. – Об этом и разговор. Пора кончать войну. – Ты понимаешь, как это сложно – кончать ТАКУЮ войну? Пройдет много времени, прежде чем исчезнет подозрительность с обеих сторон. У города есть внутренние проблемы, у нас их не меньше. Эксцессы, рецидивы, вспышки… – Никто и не говорит, что это легко, – сказал я. – Нужны гарантии. Серьезные гарантии грандиозных свершений. – Разумеется, – сказал я. – Однако не кажется ли вам, что первый шаг уже сделан? – Но понадобится и второй, и третий… Он явно на что-то намекал, но я не мог его понять, а он не желал облегчить мне задачу. – Тебе не кажется странным, что я ничего не сказал ни об раскрывшейся загадке нашего происхождения, ни о наших… творцах, ни о внешнем мире? – Кажется, – сказал я. – Согласитесь, это несколько ошеломляющие новости. – Еще бы. Но поверь, установление мира для нас важнее всего остального, как бы ошеломляюще И долгожданно оно ни было. Поговорим лучше о том – как мы поняли – что нужно менять что-то в себе… Через полчаса я вышел от него, присел на крылечке. Поблизости смеялись дети, таская за уши мохнатого звереныша. Я сунул руку в карман и с легким сердцем поставил пистолет на предохранитель. Вот мы и постарели и еще на одну операцию. По-разному можно ста-реть – на десять лет, на одну войну, на долгое путешествие, на короткую беседу, на самую трудную в мире операцию, которой никто не приказывал заниматься, но невозможно было бы не заняться ею. Кати, когда все закончится, я расскажу тебе сказку – про то, как некий злой волшебник превратил людей в вурдалаков, в упырей, но люди почувствовали неладное и задались целью найти средство вновь стать людьми. Им было очень трудно, у них были свои разногласия, свои проблемы, свои любители крайностей, но они упорно искали живую воду, способную расколдовать их, – и нашли наконец. После этого им остается убедить других людей, что они перестали быть чудовищами из сказок, и это, Кати, будет труднее всего, труднее даже, чем найти живую воду… Пер вышел на крыльцо, присел рядом. – Как я понимаю, прописанного в деталях плана у тебя нет. – Нет, – признался я. – Но это не главное. Главное – признать, что нужно заключить мир. – Для тебя действительно очень важно, продолжаться или нет войне? – Я уже устал это доказывать. – На словах доказывать легко, – сказал он. – Я рискую жизнью. Я рискую не вернуться в свой мир. – А если этого мало? – Что же вам еще нужно? – Верить тебе. – Ну так верьте, черт возьми! Его глаза были удивительно юными. – Верить… – сказал он. – Это так легко и так трудно – верить… Неожиданно повернулся и ушел в дом, оставив меня одного. Я растерянно посмотрел ему вслед. Он готов был сотрудничать со мной, он хотел верить мне – но я никак не мог понять, к чему сводились его намеки и недомолвки. Что он имел в виду, говоря о надежных гарантиях? |