Онлайн книга «Праздничные истории любви»
Ольга вздрогнула. Добровольский вскочил с места, чуть не опрокинув столик, заставленный пирожными, и накинулся на Саню: — Что ты несешь? Саша я! Понял? — Да ладно… — удивился вспышке Добровольского Катанян. — Я так просто… предположил… Мне вообще-то все равно. — И где ж ты, Саша, своего Пашу потерял? — Галка с издевкой посмотрела по сторонам, потом демонстративно под стол, затем внимательно заглянула в каждый пустой стакан. Добровольский стал белым от гнева. Ольга удовлетворенно хмыкнула, повернулась к Телевизору и сказала: — Ты, Петр, сегодня такой красивый! Тебе так идет этот костюм! И очки у тебя сегодня другие… Да от тебя просто глаз не оторвать! Телевизор солидно откашлялся и тонким голосом ответил: — Мне очки отец из Германии привез. — Он у тебя по Германиям ездит? — совершенно отвернувшись от Добровольского, очень заинтересованно спросила Ольга и налила себе пепси-колы. — Сейчас я съем это буше, — она откусила приличный кусок пирожного, запила лимонадом и продолжила: — и мы с тобой пойдем куда-нибудь… в тихий уголок… поговорим про Германию. — Она быстренько затолкала себе в рот остатки буше, схватила Телевизора за рукав и, лишив его праздничной трапезы, потащила вон из буфета, обойдя при этом Сашу-Пашу, как неодушевленный предмет. Остановились они в зимнем саду. Ольга уселась на скамеечку у фонтанчика за живой изгородью, которая скрыла их от чужих взглядов, и жестом пригласила Телевизора сесть рядом с собой. Казбеков неловко опустился на самый краешек и замер. — Ну, и как там, в Германии? — спросила Ольга, уставившись в его заграничные очки. Телевизор опять откашлялся, поправил пиджак, дернул шеей и сказал: — В Германии — хорошо. — Ясно, — усмехнулась Ольга. — А отец твой, он кто? — Отец-то? — переспросил на всякий случай Телевизор. Ольга кивнула, и Казбеков стал рассказывать так, будто переводил английский текст из учебника пятого класса под названием «Моя семья»: — Мой отец — программист. И так как он очень хороший программист, его приглашают зарубежные фирмы. Его уже приглашали в Англию, в Швецию, а последний раз — в Германию. — Здорово! — порадовалась за Казбекова-старшего Ольга. — Ты, наверное, тоже хочешь быть программистом? — Нет. Я хочу быть искусствоведом. — Да ну! — поразилась Ольга. — А каким искусством ты хочешь ведать? — Живописью. — Вот это да! Никогда бы не подумала! Телевизор пожал плечами. — И кто же твой любимый художник? — Поскольку я занимаюсь живописью профессионально, — по-прежнему, как на уроке, отвечал Телевизор, — мне нравятся очень многие художники. Какое направление и период тебя интересует? Ольга ничего не понимала в направлениях и периодах, поэтому решила спросить про другое: — Петр! А как это — «профессионально занимаешься»? — Я с пятого класса посещаю вечерние занятия в школе при Русском музее. — Ну… если с пятого… тогда выбери сам какое-нибудь направление с периодом и расскажи… Все равно нечего делать… Хотя лучше, конечно, без умничанья. Лучше просто про какого-нибудь художника расскажи. — Мне очень нравится художник Врубель, — радуясь интересу Ольги, солидно объявил Телевизор. — Его «Демоны»… — Врубель… Врубель… Что-то знакомое… — начала вспоминать Ольга. — А-а-а! Это у него «Царевна-лебедь»? — Да! — обрадовался Казбеков, и лицо его осветилось неожиданно красивой белозубой улыбкой. Ольга при этом подумала, что он и в самом деле впоследствии сможет вытянуть на какую-нибудь значительную личность, не хуже, чем бывший мамин одноклассник Лелик Новгородцев, ныне ведущий телешоу «У нас в гостях…». Ольга с Телевизором улыбались друг другу, когда с обратной стороны их изгороди раздались знакомые голоса: — Ну, и где она? — Откуда я знаю! — Ничего один не можешь! Прямо противно! — Я просто не ожидал, что она удерет с этим прибабахнутым Телевизором… Улыбка Петюни мгновенно угасла, и он испуганно посмотрел на Ольгу. — С Телевизором? С Казбековым, что ли? — опять раздалось из-за изгороди. — Не может быть! — Понял теперь, что этого никак нельзя было предусмотреть! За изгородью замолчали. Ольга осторожно раздвинула листья вьющегося растения и в образовавшуюся дырку увидела братьев Добровольских, явно находящихся в состоянии крайнего замешательства. — Ну, ты хотя бы утряс с ней главный вопрос? — спросил один брат другого. — Нет… — ответил второй «из ларца». — Не успели прийти, ее тут же подхватили на вальс… потом награждение, потом откуда-то вывернулись Калинкина с Катаняном и с Телевизором. Я специально повел Ольгу за ними в буфет, чтобы остальная часть вечера прошла без сюрпризов. И вот что из этого получилось. — Иди ищи ее теперь! Не целуется же она где-нибудь с твоим Телевизором… Поговорят о какой-нибудь ерунде и разойдутся. Братья помолчали, потом как-то особо значительно переглянулись и удалились из зимнего сада. — Нет, ты видел, какие подлецы?! — гневно бросила Телевизору Ольга. — Напрасно они думают, что я «прибабахнутый», — печально отозвался он. — Чего-чего? — не поняла Ларионова. — Я считаю, что я абсолютно нормальный. Они ошибаются. — А-а-а… — Ольга сообразила, что каждый из них говорит о наболевшем и совершенно неважном для другого. — Конечно… Ты прав: они здорово ошибаются… И не только в тебе… в нас обоих. Знаешь, Петр, проводи-ка меня, пожалуйста, в гардероб. — Ты хочешь уйти? — Мне просто необходимо уйти, чтобы спутать карты этим… «двум из ларца»… из инкубатора… из пробирки… этим ходячим копиям… дублям… клонам! В гардеробе Телевизор тоже вдруг начал одеваться. — А ты-то куда? — удивилась Ольга. — Сейчас, наверное, как раз самое интересное начнется. — Я как мужчина должен женщину проводить, — пробубнил он, путаясь в рукавах, очевидно, тоже новой, как и костюм, куртки. — На улице темно. Ольга подумала, что на темных улицах проку от близорукого низкорослого Телевизора нет никакого, но обижать его, озвучив свои сомнения, не стала. На Невском Казбеков вдруг остановился и, глядя в стену дома, предложил: — Если ты согласишься поехать к нам, то я мог бы показать тебе фотографии, которые отец сделал в Германии… — А ты принеси их в школу, — попыталась вежливо отказаться Ольга. — В школу не получится. Их только через компьютер можно смотреть. Отец был, например, в Цвингере — это такой музейный комплекс, вроде нашего Эрмитажа или Екатерининского дворца в Пушкине. Там есть и картинная галерея… Я считаю, что каждый культурный человек должен знать о сокровищах, которые хранятся в лучших музеях мира. |