Онлайн книга «Небеса ликуют»
Хмельницкий пустил Смерть в самое сердце Руси. Туркам даже не нужно посылать превеликое воинство. Зачем? Гетьман Богдашка сам положит Роксоланию к истанбульскому порогу. — …Хотя, надо сказать, в Силистрии климат несколько лучше! Он улыбался, он был доволен, самодовольный толстяк, неторопливо цедящий кофе. Уж не ему ли поручено возвести первую мечеть в Варшаве или Кракове? — Напрасно Казимирка, круль Лехистана, так легкомысленно отнесся к предложениям Высокой Порты! Наши требования были более чем умеренны, но… Но, дорогой брат Адам, к чему такие скучные материи? Было заметно, что муфтию приятно подбирать мудреные греческие слова. Казалось, он смакует халву. — В такой сумрачный вечер как-то не хочется беседовать о погоде… Кажется мне предлагали переходить к делу. Я облегченно вздохнул. — Вы правы… брат Эвлия. В такой дождливый вечер приятнее всего поразмышлять на богословские темы. Хихикнул. Подмигнул. Снова хихикнул и наконец — захохотал. — Брат Адам! Брат Адам! Что за приятного собеседника послал мне Аллах! Я вздохнул. Век бы с этим смешливым не видеться, но сегодня, увидев белые янычарские шатры, я вдруг понял, что судьба дарит мне редкий шанс. Черная Книга в распадающейся под руками обложке далеко. Но мне она пока не нужна. — Не могли бы вы, эфенди, просветить меня по поводу некоего Ибн Араби, известного также как Сын Платона? Послышался странный звук. Кажется, мой собеседник подавился смехом. — Что?! Брат Адам, но… Извините, вы не шутите? — Увы, нет. Щеки опали, зато глаза явно начали вылезать из орбит. Я чуть не попятился. — О, Аллах! О великий и милосердный, чьи три тысячи имен запечатлены в сердцах всех правоверных! Десять лет в медресе! Десять лет с каламом в руках, среди пыли, среди выживших из ума старцев! Помилуйте, друг мой! О чем угодно! О ценах на соль, о лучших способах кастрации, о преимуществах латинского паруса перед прямым!.. Помилуйте! Я ждал. Конечно, толстяк мог попросту выставить меня за полог — прямо под разыгравшийся с вечера дождь. Но я был гость, а эта земля — уже Турция. …К тому же он наверняка принял меня за польского лазутчика. Оно и к лучшему!.. — Хорошо! О, Аллах! Мои рубцы на плечах вновь начинают чесаться! Кстати, вы где учились, брат Адам? — Римский коллегиум Общества Иисуса Сладчайшего, — улыбнулся я. — Вот как!.. Я напишу великому муфтию Аквавиве, чтобы он распорядился преподавать в коллегиуме не только Аристотеля и Фому Аквината. Что вас интересует? Что? Очень многое! Но для начала… — Промежуточный Мир и ва-ль-Кадар. — Ва-ль-Кадар или аль-Када? Левый глаз смотрел прямо, а в правом плясали бесенята. Кажется, меня решили объегорить. — Да все вместе, — вздохнул я. — Хорошо! Да поможет нам обоим Аллах, великий и милосердный, вместе с праведным халифом Али, а также с Абу-Бекром и Османом, мир с ними со всеми! Он привстал, подобрался, втянул живот, хитрые глазки блеснули. — Содрогнитесь, о брат Адам, как когда-то содрогался я, ибо сейчас нам предстоит досконально обсудить вопросы аллегорического толкования Корана, поговорить об учении «ар-Рахма», что означает «Божественная милость», о первопричинах творения, о «макамат» и «ахвал», сиречь о «стоянках» и «состояниях» Божественного, а также о проблеме «аулийа», то есть иерархии святых подвижников. Последнее мне что-то напомнило. Уж не брата ли Азиния? — Промежуточный Мир и ва-ль-Кадар, — повторил я как можно вежливее. — Об остальном — в следующий раз! — Так и я пытался просить моих наставников в Дамаске и Каире. А они, знаете, все за палку брались. Он вновь осел на подушки, махнул рукой. — Вы Каббалу изучали? Ну, книгу «3огар»? Я только моргнул. На этот раз меня принимали за сьера Гарсиласио. — Если изучали, то советую просто обновить ее в памяти. Ибо все премудрости факиха Мухии ад-дина Абдаллаха Мухаммада… ну и так далее вполне вмещаются в ее обложку. Кажется, на этот раз толстяк не шутил. Да и мне стало не до шуток. — Но, Эвлия-эфенди! «Зогар» — это тайная книга иудеев!.. Он скривился, ладонь-бабочка вновь взлетела на воздух. — Да бросьте! Все эти мудрствования были известны в Индии и Тибете еще за тысячу лет до Пророка! Ни в Каббале, ни в учении суфиев, которых так чтил Араби, ничего нового нет. Между прочим, «Фусус аль-хикам» и «Зогар» писались в одно и то же время и практически в одном месте. Считают, что их авторы были даже знакомы. А в общем, это ересь! — Простите? — совсем растерялся я. — Мы, мусульмане, куда более терпимы к инакомыслию, чем люди Писания. Но даже для нас, правоверных суннитов, некоторые суфийские откровения — дикость. Представьте себе, если кто-нибудь бы вам сказал, что душа смертна, цель человека — не только слиться с Господом, но и поглотить его… — К-как? — Поглотить, — не без удовольствия повторил он. — Кажется, я верно подобрал греческий эквивалент. И ко всему — чернокнижие, заклинания, юродство, грязные штаны, пляски на площадях… — Ва-ль-Кадар, — вновь напомнил я. — Ну-у… — Эфенди явно скис. — Если это вас действительно интересует… Ва-ль-Кадар или аль-Када — название ночи, когда ангелы определяют судьбу людей на ближайший год. Так написано в Коране. Ночь ва-ль-Кадар — Ночь Предопределения… * * * Выходя из шатра, я оглянулся. Янычары стояли ровно, не двигаясь, не шевелясь. Густая цепь часовых в одинаковых острых тюрбанах и мокрых от дождя кольчугах. Чистые, бритые, кормленые… Знают ли тысячи моих земляков, мокнущих возле костров, что они пришли воевать и умереть за то, чтобы Эвлия-эфенди возглашал кыблу с амвона разоренных храмов Христовых? Турция! Здесь уже Турция! Когда червям на праздничный обед Добычей лакомой достанусь я, О, как вздохнет обрадованный свет — Мои враги, завистники, друзья! Этим вечером шевалье дю Бартас был явно не в духе. Я даже не решился спрашивать, дождь ли тому виной, гаснущий костер, от которого тянуло сизым дымом, грязная дорога — или все вместе. В ход пустят пальцы, когти и клыки: С кем спал, где крал, каким богам служил. |