Онлайн книга «Жалобная книга»
|
– Давайте со сливками. А коньяку чайную ложку, не больше. Просто для вкуса. Я за рулем. – Руль – дело хорошее, – рассеянно соглашается Марина. – Особенно если жить в Бабушкине… – Вручает мне чашку и обращается к Варе: – Слушай, посетителей нет и уже, наверное, не будет, все же понедельник. Я домой собиралась… Вы за полчаса успеете? – Наверное, – отвечает гадалка. – Но тебе с нами сидеть вовсе не обязательно. Хочешь – иди хоть сейчас. Я за тобой закрою и сигнализацию потом включу, как всегда. – Как скажешь. А может быть, если так, сначала мне?.. Алешке весь день не могу дозвониться. Не нравится мне это. – Ты же знаешь, ты у меня всегда первая в очереди, – улыбается Варя. – Пока человек кофе пьет и стены твои разглядывает, мы с тобой быстренько… Уяснив, что Марине требуется сеанс прикладной футурологии, я тактично пересаживаюсь за столик у окна. Дескать, будьте покойны, ничего не вижу, ничего не слышу, так что и говорить не о чем. Тем более кофе тут неплохой, и стены действительно красивые. В такой обстановке и поскучать не грех. Варя подходит ко мне, ставит на стол пепельницу. Это она молодец, о пепельнице я не подумал. – Я недолго, – шепчет. – Просто Марина за сына волнуется… Вы не очень спешите? – Я совсем не спешу. Могу ждать хоть до утра, если не выгонят. – Никто вас отсюда не выгонит, – улыбается. – И вы это знаете. Глаза наши встречаются. Так-так. Ну и дела. Кажется, Варя тоже решила, что я – «ухажер». И, насколько я разбираюсь в девичьих улыбках, ей такая версия по сердцу. С одной стороны, оно, конечно, и неплохо. А с другой… Трудно нам будет к делу перейти, ежели так. Но никто и не обещал, что будет легко. Мне, если разобраться, вообще никто никогда ничего не обещал. Впрочем, не стоит забегать вперед, да еще и переучет грядущих трудностей затевать на ночь глядя. Что будет, то и будет, а сейчас мое дело маленькое: сидеть тихонько за столом, курить, остывший кофе цедить сквозь зубы, стены разноцветные разглядывать. Ждать своего часа. Я успел выкурить три сигареты и всласть налюбоваться настенными росписями да пейзажами из кофейной гущи в собственной чашке. Но вот наконец Марина ушла куда-то в глубь помещения одеваться, а Варя села рядом со мной. – Не нравится мне это, – вздыхает. – Ох, не нравится… – Все плохо? – спрашиваю. Не только из вежливости: Марина мне понравилась. Хорошо бы, у нее все было в порядке. Был бы ангелом, с утра до ночи таких, как она, караулил бы. – Да нет, не все, конечно. Алеша, думается мне, в полном порядке. По крайней мере, пока. А вот Маринушке светит Аркан «Башня». Нехорошо это. Не люблю я «Башню». Что-нибудь непременно медным тазом накроется… – Ну, – говорю осторожно, – не всегда это плохо. Старое накрывается тазом, а потом в этом тазу вырастает новое. Прекрасное и удивительное, как анютины глазки… Как раз весна на носу. – Это в теории, – снова вздыхает Варя. – Рождение нового – о да, на словах это звучит прекрасно. Заслушаешься. А на практике всякое рождение – это боль, мука, кровь и пот роженицы. Нам с вами, может быть, в охотку покряхтеть, а когда человеку за пятьдесят… Ну ее к чертям собачьим, эту Башню!.. Ладно, будем надеяться, просто табурет какой-нибудь сломается. Или кофеварка. Бывает и так. Неприятные пустяки вообще случаются куда чаще, чем глобальные катастрофы. – Потому и живы мы все до сих пор, – киваю. Марина выходит к нам в шубе, голова закутана какой-то сногсшибательной индейской шалью. Стучит каблучками, победительно размахивает сумочкой. – Дозвонилась я до этого засранца! – объявляет. – Варенька, ты была права, как всегда. Говорит, за город ездил, на переговоры, а там «Билайн» не берет. Сердится, что я волнуюсь. Говорит: «Мама, я у нас бессмертный, как Маклауд». Ну, ты же знаешь Алешу… В общем, я пошла, а ты, пожалуйста, постарайся что-нибудь уронить и сломать. Чтобы покончить с этой ужасной Башней раз и навсегда. – Попробую, – вздыхает Варя. – Но лучше ты сама что-то сломай. Башня все же твоя, а не моя. – А имущество тут мое, – упрямится Марина. – Так что все в порядке. На прощание мне достается нежный, почти влюбленный взгляд и приглашение заходить почаще. Пожалуй. Куда я от Шипе-Тотека денусь? Мы с Варей остаемся вдвоем. Она запирает дверь, гасит свет, оставляет только одну лампу, над барной стойкой. – Чтобы не ломились, – объясняет. – Табличку «Закрыто» почему-то никто никогда не видит, хоть метровыми буквами пиши… Идите сюда, здесь уютно. Правда уютно. Но Варя вертит в руках колоду, недовольно хмурится. – Что-то не так? – спрашиваю. – Что-то не так, – соглашается. – Не пойму, что именно. Другую колоду, что ли, взять? Или уйти в комнату? Что-то мне тут не сидится. – Как скажете, – я с готовностью поднимаюсь. – Пожалуй, пойдем отсюда, – решает она. – А то свет с улицы видно. И вообще… Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, открывает дверь, ведущую в служебные помещения. Включает свет в коротком пустом коридоре. Берет под мышку пакет сока и бутылку минеральной воды. Гасит лампу над стойкой. – Идемте. Отпирает угрожающего вида железную дверь в конце коридора. За дверью обнаруживается крошечная комнатка без окон. Зато с кондиционером, шумным, но работящим. Так пашет, мерзавец, что я, пожалуй, даже куртку снимать не стану: холодно тут. Деревянный пол, белые стены, в дальнем углу – полупустой стеллаж и собранный футон, накрытый черным пледом. В центре комнаты небольшой круглый стол и два кожаных кресла. – Вот такой вот рабочий кабинет, – вздыхает Варя. – Но лучше, чем ничего. Гораздо лучше. – Отличный кабинет, – говорю. – Здесь не только работать, здесь жить можно. Сам бы жил. – А я и живу, – она пожимает плечами. – Незаметно, да? Просто одежда у меня в кладовой хранится. Чтобы клиентов колготками не распугать. – Известное дело, – улыбаюсь невольно, – нет зверя страшнее, чем колготки. Варя тоже улыбается. Напряжение, возникшее было после ухода Марины, кажется, рассеивается. Ну, будем надеяться. По крайней мере, она меня не боится. Вон в комнату свою привела. Высшая степень доверия – по моим меркам. Ее мерок я пока не знаю. Но втайне предполагаю, что приглашение в кабинет – добрый знак. Прежде чем усесться в кресло, подхожу к стеллажу. Такая уж у меня манера знакомиться с давних времен. Если есть возможность осмотреть чужой книжный шкаф, непременно это делаю. И в глубине души по-прежнему полагаю, что это и есть наилучший способ узнать человека. Глупо, конечно, – при моих-то нынешних возможностях. Да и вообще глупо. Мало ли кто что читает. Но вот живучая оказалась привычка. Куда более живучая, чем прочие. |