Онлайн книга «Испанский любовник»
|
Лиззи намазала кусок хлеба маслом. – Фрэнсис одинока. Она слишком привязана к небольшой группе людей. – Ты в этом уверена? – Она же мне близнец, – просто ответила Лиззи. Когда они съели немного сыра, потом по яблоку и решали, пить им кофе или нет, Роберт, извинившись, сказал, что не может отправиться спать, не поговорив об их делах. – Тогда рассказывай, – зевая, ответила Лиззи. – В общих чертах. Как ты знаешь, мы ежегодно выплачиваем проценты по банковскому кредиту – это пятнадцать тысяч фунтов. Кроме того, мы платим проценты по залогу за этот дом. Мы много тратим на жизнь. Только за отопление и электричество в прошлом году было уплачено полторы тысячи. А последний счет за телефонные переговоры составил почти триста фунтов, и это только за квартал. Есть еще текущие расходы на салон, о которых ты сама знаешь. Он замолчал. Лиззи, стоявшая до того прислонившись к буфету, подошла и села на край стола. – О, Роб, ну ведь мы не шикуем… – Я знаю. Я с ужасом думаю, что, если наши дела не пойдут в гору, нам просто не на что будет жить. Лиззи посмотрела на него с таким уставшим лицом, что у Роберта защемило сердце. – Сколько же нам нужно зарабатывать? – Примерно на пятнадцать тысяч в год больше. Она встала со стола, подошла к нему, обняла его голову и прижала ее к своей груди. Она вдруг подумала, что, хотя они и были сейчас вместе, от этого беда не казалась менее страшной. Лиззи представила себя, Роба и детей в крошечной, хрупкой, дающей течь лодке посреди неспокойного моря, дети жалобно плакали, а ее разрывало чувство вины и страха… Она тонула, а их маленькие руки обвивали ее тело. Она сказала, все еще прижимая к себе голову Роберта: – Я до конца не осознавала, насколько плохи наши дела. Я чувствую себя ужасно из-за того, что не понимала этого, что тебе приходилось быть один на один с нашей бедой… – Я думал, что тебе не придется во все это вникать. Я надеялся, что это просто неблагоприятное стечение обстоятельств и нам придется только на некоторое время затянуть пояса. – Значит, дефицит в пятнадцать тысяч фунтов может еще увеличиться? – Ее голос слегка задрожал. Он попытался кивнуть головой. Она прошептала: – Я, наверное, наивная, но никогда не думала, что для нас деньги могут когда-нибудь стать настоящей проблемой. Я хочу сказать, я никогда не думала, что мы будем миллионерами, я этого и не хочу, но я не представляла, что мы залезем в долги и будем не… неспособны… – Шшш, – перебил ее Роберт. Он откинул голову, чтобы взглянуть на жену, и, стараясь обратить все в шутку, сказал: – Это всего лишь деньги. – Так говорить нельзя, – с горечью произнесла Лиззи. – Так можно говорить лишь тогда, когда у тебя их много. Оба они плохо спали, отчасти от переживаний, отчасти из-за того, что им мешал Дэйви, видимо, всерьез уверовавший в свое увечье. С полуночи до четырех часов утра он четыре раза приходил в их спальню. В конце концов, отчаявшись забыться сном хоть на полчаса, Лиззи положила его в кровать рядом с собой, и Дэйви лежал, сжавшись от страха, все с тем же красно-белым шарфом, обмотанным вокруг головы. – Я – несчастный мальчик, – сказал он Лиззи. – Я тоже несчастная, – ответила она. Лиззи обняла его, думая, как лежала с ним здесь же, когда он был еще совсем крошечным. Тогда они все были уверены в своем благополучии. Она с трудом осознавала, как много денег они заняли. И ведь как легко их было занимать! А в банке постоянно, и даже настойчиво, спрашивали, будет ли у них достаточно денег, чтобы вернуть кредит, а они думали только о том, чтобы свозить детей в Австралию, которую они на велосипедах проехали вдоль и поперек, или чтобы купить новую машину… И они снова и снова брали деньги в банке, и долг рос и рос, пока не навис над ними дамокловым мечом, превратившись в угрозу их существованию. И с каким бы усердием ни работали они в „Галерее", они не могли резко увеличить свои доходы. Ведь источником прибыли были покупатели, хорошо берущие товар, а в данный момент никто не был расположен к покупкам. Лиззи думала, пытаясь согреть холодные ноги Дэйви своими руками, что в городе есть еще немало людей, лежащих в бессоннице и точно так же переживающих. Переживающих из-за долгов, детей, из-за ужасного ощущения бессилия, когда ты зависишь от обстоятельств и не можешь сам что-нибудь исправить. Рядом с ней заворочался Роберт. Он вздохнул, открыл глаза и посмотрел мимо нее на Дэйви. – Сколько зубов выпало за ночь, Дэйви? Дэйви недовольно зажмурил глаза. Лиззи сказала: – Может, мне стоит попросить отца помочь нам? – Лучше не надо… – Я понимаю, но он так легко откликается… И я уверена, что он бы понял… Роберт повернулся на бок, так что его лицо приблизилось к плечу Лиззи. – Лиззи, я боюсь, что не выдержу этого. Одно дело просить денег, чтобы строиться, идти вверх, и совсем другое – просить о палочке-выручалочке, потому что боишься скатиться вниз. – Не говори так! – Но ведь я так думаю. Дэйви осторожно просунул руку под шарф и ощупал свое лицо. – Ты собираешься пойти в сад в этом шарфе? – Нет, – ответил Дэйви. – Тогда зачем ты пробыл в нем всю ночь? – Сэм сказал, что шарф меня вылечит. – У Сэма нечистая совесть. Дэйви внимательно посмотрел на мать. – Сэм сказал, что он и Пимлот будут разрешать мне играть с ними. – Тебе нравится Пимлот? – спросила Лиззи. – О, конечно, – благоговейно ответил Дэйви. Лиззи поцеловала его. – Ты слишком похож на свою тетю Фрэнсис. Слишком благодарен за малое. – Она улыбнулась и иронически сказала Роберту: – Подумай только о Фрэнсис! Подумай о Фрэнсис и подумай о нас! – Ты всегда так за нее переживала… – Я и сейчас переживаю. А она путешествует по южной Испании… – Шшш, – прервал ее Роберт. Дэйви заметил, ощупывая большой шерстяной узел на макушке: – В Испании хорошие футболисты. Это сказал Пимлот. – Ты не будешь против, если я пойду и поговорю с Джулиет? – спросила Роберта Лиззи. – Разумеется, нет. Но чем, скажи на милость, нам может помочь Джулиет? – Я не знаю. Возможно, ничем. Но мне бы хотелось увидеться с ней. Роберт начал вылезать из постели. – Сама решай… – Не будь таким раздражительным. – Я вовсе не раздражительный, – раздраженно произнес он, – я просто не вижу смысла в том, чтобы посвящать Джулиет в наши беды. Но, если тебе хочется поговорить с ней, поговори. |