Книга Фея северного озера, страница 31 – Айлин Даймонд

Этот раунд борьбы больше походил на игру, веселую возню медвежат в берлоге. Аманда не поддавалась, Дэн настаивал, она делала вид, что уворачивается, он ловил ее и все так же, без слов, настраивал на новый лад.

В конце концов она притворно смирилась и затихла, лишь по мере возможности участвуя в процессе.

Дэну понравилось — как обычно. Ей — нет.

— Это кто же тебя так научил? — непроизвольно вырвалось у Аманды.

Он не успел отреагировать, как она поспешно продолжила:

— Здорово. Мне понравилось. Давай еще раз так.

Что оставалось сказать, кроме этого? И ничего не оставалось, как смириться с повторением.

Дэн отдохнул и повторил. На этот раз Аманда была мягче и спокойнее. И все перенесла хорошо, и даже не без удовольствия.

— Надо будет потом изучить как следует такую позу.

Дэн был доволен, снова поцеловал ее и опять откинулся и затих.

Мелкая дрожь прошла по постели. Аманда встревожено коснулась рукой Дэнова плеча.

— Ты что?

— Я? Ничего. Нормально. А что?

— Мне показалось, что ты дрожишь.

— Нет. А я подумал, что это ты.

— Показалось.

Оба затихли. И оба уснули.

Аманде приснился сон — первый за эту ночь. Они с Дэном летят над землей, и он держит ее за руку, а она просит: только не отпускай меня, а то упаду! А он молчит и не отвечает.

Они пролетала сквозь облака, и они были то мягкими и теплыми, то мокрыми и холодными, и в тумане Аманда боялась потерять Дэна, боялась, что он вот-вот сам превратится в туман, в облако, станет бесформенным и исчезнет, — и все крепче и крепче впивалась в его руку.

В одном из облаков их внезапно крепко встряхнуло. Так, что Аманда открыла глаза и опять встревожено взглянула на Дэна. Он был радом, он был жив, но он не спал и тоже смотрел на нее.

— Мне какой-то сон приснился… страшный…

— Мне тоже. Не понял ничего, но… Ладно.

Он опять потянулся к ней. И она — к нему.

И время опять остановилось, как в первый раз, словно до этого ничего еще не было.

Снова немой разговор двух языков шел одновременно с беседой руки тел, которые заново знакомились друг с другом, постигали каждый изгиб, каждую подробность с восторгом и упоением первооткрывателя — так, словно не только они друг с другом были впервые, но и вообще у них никого еще никогда не было.

Аманда впитывала в себя все: запах его волос, его тела, жар и силу рук, грубоватую и трогательную неловкость, с какой он боялся причинить ей боль, — и подчинялась, подчинялась, подчинялась каждому его движению, продолжала и развивала каждое движение, так что вскоре оба были равноправны и равносильны в совместном великом деле любви.

Новый пик, и новый шик.

Новое расслабление, на этот раз — дольше, чем раньше.

Усталость от всего пережитого мало-помалу давала себя знать. Аманде в полудреме стали являться посторонние и тревожные мысли.

Он промолчал, не удивился, обнаружив, что она — женщина. Неужели он и это знал? Нет, кажется, откуда бы ему знать про Пьера? Тогда… наверно, он думает, что этих Пьеров у нее было уже немало и от них — все ее страстные и умелые приемы.

Как ему объяснить, что всему она научилась сейчас, вместе с ним, что она — просто талантливая ученица и он — ее талантливый учитель?

А лучше, наверно, ничего не объяснять. Если любит — поверит тому, что она сама скажет. А если не поверит — значит не любит. И не поверит ничему.

Она лежала молча, не решаясь его касаться, — так встревожили ее эти мысли.

Что думал Дэн — неизвестно, но и он ее не касался. Впрочем, по ровному дыханию было ясно, что он просто спал.

Но заканчивать ночь на таком грустном финале Аманда не собиралась. Она взглянула в окно. Рассвет уже мерцал сероватой синевой, и резко потянуло холодом с Озера.

Скоро вставать. А мы еще не договорили до конца. Она снова наклонилась над ним:

— Родной мой… Любимый мой… Я боюсь…

Дэн медленно открыл глаза. Медленно очнулся, выйдя из глубин своих таинственных грез.

— Что ты сказала?

— Я боюсь, — повторила она, одновременно легко касаясь губами его щеки.

— Чего? Все нормально.

— Я хочу тебя спросить…

— Что?

— Ты очень плохо подумал обо мне, когда… ну, понял, что я не…

— Нет, ничего такого не подумал. Я так и думал, да.

— Почему? Плохо же ты за мной следил.

— Ну, свечку я не держал.

— Но меня-то ты мог бы знать и лучше.

— Ну вот, как видишь, я не очень и ошибался. Да какое мне дело, кто у тебя был первым…

Разговор неожиданно принял прежний тон, которого теперь Аманда панически боялась. Не зная, как выйти из него, она продолжила наугад, теперь больше всего боясь тишины и молчания:

— Тебе правда все равно?

— Правда.

— Врешь. Тебе не может быть все равно, если ты меня любишь.

— Ну и что? Прикажешь полюбить всех твоих любовников?

Неожиданно Аманда поняла, что ее просто провоцируют на ответ. И послушно отреагировала:

— Нет, любовник был всего один, и был всего один раз, и это было неделю назад. Я тебя чуть-чуть не дождалась.

Дэн приподнялся и впился в нее взглядом.

— Кто это был?

— Я не буду говорить. Он уехал и никогда не вернется.

— А, из этих… волонтеров…

— Я не знала, что ты здесь! Если бы я знала… Я так устала… Мне так все надоело…

Аманда заплакала. Дэн не касался ее и, казалось, еще чего-то ждал.

Не вытирая слез, она продолжила свою исповедь. Рассказала ему все: как прошли эти десять лет, сколько раз она оказывалась на грани и удерживалась, сама не понимая почему. И о ее попытках найти свое счастье с волонтерами. И про этот случайный, нелепый ночной приступ непонятно какой, телесной или душевной, жажды, смешанной с отчаянием, когда она отдалась бы не только Пьеру — любому, кто пожелал бы ее взять.

Она беспощадно и точно рассказала все подробности той ночи. И рассказывая, чувствовала, что все делает правильно, что именно это Дэн больше всего хотел узнать — и больше всего боялся узнать.

Она выговорилась и замолчала. Молчал и он. Потом заговорил:

— Хорошо, что ты мне это все рассказала. Верю я тебе. Прости, что не верил. Но ты столько раз мне отказывала, что я тебя уже столько раз ненавидел, столько раз верил всему, что про тебя рассказывали…

— Люси? — не удержалась Аманда.