Онлайн книга «Такси «Новогоднее»»
|
– Ни черта не могут! Волосы клиентке сожгли, маникюр делают отвратительно, работать вообще не умеют и не хотят! А как убирают уборщицы! Лишь бы отделаться! Постоянно надо тыкать мордой! Саша почему-то смутилась, хотя и убирала у Светы на совесть. Вскоре Света сделала ей замечание: – Сань, почему паркет не натерла? Витя любит, чтобы блестело все! И ничего ведь не скажешь. Если Витя любит кататься по паркету, как на коньках, надо делать, как человеку нравится. Саша с грустью подумала, что до ситуации, когда Света станет ее отчитывать, как «дур из салона», уже близко. Это, в общем, следующая логическая ступень. Собственно, так и оказалось. Ну, или почти так… Через три дня Света устроила Саше проверку, как капитан матросам. Был, говорят, на кораблях такой обычай – капитан проверял чистоту отдраенной матросами палубы с помощью белоснежной фуражки. Проедет ею по палубе, и ежели, не дай бог, какой след останется, вздернут этого матроса на нок-рее! А Света ударила ножкой в ковер и нахмурилась: – Саня, что это такое? – и взглянула гневно, будто на ковре дохлая мышь или жаба. Саша пригляделась – ни мыши, ни жабы. Только пятно довольно подозрительного цвета. – Свет, да я не знаю… Не было этого еще час назад. Я тут убрала и ушла убирать в библиотеке. Света усмехнулась. – Ага! Наверное, оно само появилось! Нет, Саня, так дело не пойдет! Не надо гнать халтуру! – Она подошла к шкафу и провела пальцем. – Фу… Это же пыль! Длительная пауза… Саша всегда считала себя человеком со здоровой нервной системой, однако не выдержала и крикнула: – А че ты, блин, подруга делаешь? Фигли ты меня тут, как капитан матросов, распекаешь?! – Я чистоту люблю! А ты думаешь, что если мы подруги, то можно халтурить? Саша даже не нашлась, что ответить. И тут Витя зашел. С рюмкой в руках: – Привет, девчонки! Света носом повела. – Витек, ты коньяк пьешь? – Ну, стрессы снимаю. Нельзя, что ли? Кстати, я тут на ковер пролил немного, извини, Сань. – Так это ты, скотина, пролил? А я на Саню наехала! – мило улыбнулась Света. – Ну, тогда ладно, Саш, все нормально. Натянуто попрощались, и Саша ушла. Приехала к Ане, долго курила и никак не могла успокоиться. Не ожидала от Светы такого… Ну не предложила она ей в сложной ситуации помощь, ну да бог с ним, но вот так-то зачем, будто намеренно стараясь унизить? Кстати, об унижении. Наверное, она сейчас должна чувствовать себя униженной, но этого нет. Видимо, правильно говорят, что унизить можно лишь того, кто на это внутренне согласен. А она никакого согласия Свете на свое унижение не давала. Более того, возникла мысль, что этой историей унизила себя Света. Странно, разве Света не понимает: то, что случилось с Сашей, может и ее не миновать? Сегодня она за надежной Витиной стеной, то есть спиной, а завтра… Допустим, Витя найдет себе другую сильфиду, или произойдет смена политического курса в стране, и его фракция перестанет быть правильной. Что будет делать избалованная Света, абсолютно не приспособленная к жизни? На другой день Саша позвонила ей: – Свет, ты не обижайся, но я не буду у тебя работать. Почему? По многим причинам. Не хочу с тобой ссориться – раз. Не справляюсь с обязанностями – два. Надо работу серьезную искать – три. Света ответила ледяным тоном: – Все в порядке, Саша… – С такой интонацией, что и ежу ясно – ничего не в порядке. В разговоре возникла пауза, и было непонятно, чем ее заполнить. Они распрощались, и Саша по сложившейся традиции разревелась. А может, она не права? Сказано же где-то, что не нужно подвергать друзей испытаниям, иначе можно вовсе остаться без них. Саша долго, выкурив пять сигарет, размышляла об этом и в итоге, затушив последнюю, сообразила, что не готова принять на веру эту истину. В общем, она эту дверь за собой тихонечко – без хлопанья и ненужного шума, нервов и утомительного выяснения отношений – закрывает. Раньше, когда у нее возникали психологические проблемы, вопросы или претензии к себе самой и окружающим, она ходила консультироваться к специалисту, психотерапевту со стажем, кандидату медицинских наук Евгению К. Вот и сейчас Саша подумала: вдруг Женя поможет? Скажет что-нибудь душеспасительное, чего ей теперь не хватает, и, глядишь, забрезжит свет в конце тоннеля. Она позвонила доктору, но тот почему-то отказал. И только после ее долгих уговоров согласился: – Ладно, Александра, приезжай. Только не ко мне в центр. Встретимся в кафе! Когда Саша увидела его, сразу поняла: пропадает человек. Знаете, кто сам в беде и по уши в неудачах, то имеет какой-то нюх на несчастье. Взглянула Саша на хорошего парня, психотерапевта Женю и поняла: плохо человеку. И сидит он, как и полагается человеку, когда ему плохо: на столе только бутылка минералки и пепельница, в которой полно окурков. – А ты ведь, Евгений, насколько я помню, не куришь? Вместо ответа он усмехнулся и ответил философски: – Курю не курю, что это, в сущности, меняет? Ну да, в сущности, ничего. Тем более когда человек на лицо осунулся, и под глазами у него пролегли тени – следы бессонных ночей. – А чего в кафе встречаемся, а не в родном медицинском центре? Евгений только рукой махнул. – Я уже неделю на работу не выхожу. Не могу, понимаешь, слушать жалобы пациентов на то, как все плохо, и уверять, что на самом деле все замечательно! Зачем отрицать очевидное, Александра? – В его глазах блеснули слезы. – Как я могу внушать людям, что все будет хорошо, когда ясно, что ничего хорошего не будет, а может, даже вообще ничего не будет! – Что случилось, Женя? «Ну, раз психотерапевт ушел в такую депрессуху, то что нам, простым смертным, остается? Застрелиться? Принять яду?» – подумала Саша. – Кризис, Александра, вот что случилось! А! Старый знакомый! И тут отметился! – А у тебя, Евгений, какой кризис? Экономический или кризис жанра? Тот усмехнулся, мол, кто его знает, какой именно, и поддержал свое уныние очередной сигаретой. – У меня, Александра, экономический, разросшийся до масштабов краха всей жизни! Подошел официант. Узнать, «чего изволите?». А Саша, когда на встречу шла, думала: ну и хорошо, что в кафе встречаемся, заодно и поужинаю, но теперь у нее от Жениного скорбного вида аппетит отшибло. Неловко вспоминать о еде, когда тебе человек жалуется, что для него вообще «ничего не будет», и в его случае кризис разросся до масштабов краха всей жизни! |