Онлайн книга «Девушка на качелях»
|
– Папа? Первая мысль была – притворяется. Потом Агния сообразила, что отец слишком сильно ударился затылком. Она присела, прикоснулась к его лицу. Наклонилась, слушая его дыхание. – Папа! Он молчал, не двигался. Агния бросилась к телефону: – Алло, «Скорая»? Выезжайте, человеку плохо… Она обрисовала ситуацию, ответила на вопросы. – Ждите, врачи скоро будут, – ответили ей. Агния положила трубку, схватилась за голову. Отец все так же лежал на полу. Умер? «И чем я тогда лучше его?..» Она метнулась к окну – надо позвать Григория, он врач, знает, как реанимировать, – но двор был пуст. Григорий с Мариной куда-то исчезли… Агния боялась уйти, оставить отца одного. Через двадцать минут в дверь позвонили – приехали врачи. – Девушка, безобразие, к подъезду не подъехать! У вас ворота ставят – ни туда, ни сюда… Отца переложили на диван, осмотрели. Померили давление, сняли кардиограмму. Сделали укол. Отец очнулся, застонал: – Что со мной? – Сердечный приступ, похоже. Возможно, еще небольшое сотрясение мозга… Надо ехать в больницу. Вот как, вот как мы папашу вашего через весь двор потащим к машине? Чер-те что… Агния вышла вслед за врачом в коридор: – Послушайте, это серьезно? – Приступ? Нет. Через неделю-две окончательно выздоровеет. Но надо в больницу, наблюдать. – Да, да, – кивнула Агния. Сейчас, когда она узнала, что отец не умрет, что с ним ничего серьезного, прежняя решимость вернулась к ней. Она уже ни в чем не раскаивалась. – В третью городскую. С нами поедете? – Нет, – сказала она. Отца вынесли на носилках. Он, морщась, метнул на Агнию ненавидящий взгляд, отвернулся. Агния тоже отвернулась, захлопнула за врачами дверь. * * * Он изменился, конечно. Много седых волос, лицо какое-то помятое, грубая щетина на щеках… Но все такой же худой, жилистый, высокий. Милый, милый, хороший друг. Друг детства. Родной. Марина погладила его по щеке: – Гришенька, как же я рада тебя видеть! – Подожди, Маринка, все никак в себя не приду… Это ты? Ты? Ущипни меня, что ли… – Ты доктор, да? Ну дай бог, дай бог тебе… – Прости меня. – Ты меня прости, – ласково сказала она. – Еще поговорим. Тетку бы повидать… – Да, да. А где… – Григорий оглянулся беспокойно. – А где Агния? – Ушла вроде… Я не заметила. Ты вот что, Гриша… ты первым к тетке зайди. Поговори с ней, подготовь. Ежели я к ней сразу заявлюсь – она, поди, не выдержит такого шока… Пожилой человек. – Конечно. Ты стой здесь пока, у подъезда. Увидишь Агнию – скажи ей, где я, ладно? – Ладно, ладно! – засмеялась Марина. Григорий скрылся в подъезде, а Марина осталась стоять, прислонившись спиной к стене, подставив лицо теплому весеннему солнцу. Она и радовалась, и печалилась одновременно. Надо, надо было поговорить с Гришей, повидать тетку. Только бы с ним не столкнуться. «А чего я боюсь? Что голову опять потеряю? Смешно! Все прошло, сердце успокоилось. Все суета». Марина уже мысленно планировала свой разговор с теткой. Вот они посидят все вместе втроем – она, Гриша, тетя Лида, поболтают, чаю попьют, а потом надо ехать на вокзал. Или сегодня она не успеет на поезд? Ладно, переночует у тетки, в Оскольино вернется завтра. Придет к матушке Маргарите, расскажет, как все было. Скажет: «Матушка, закончила я все мирские дела, простилась со всеми. Благословите на постриг!» Матушка Маргарита должна, должна в этот раз благословить. Это ведь сколько лет она, Марина, в послушницах ходит… Словно между небом и землей висит. Ни туда, ни сюда. До недавнего времени игуменья считала, что Марина еще не готова для монашеского служения. Но вот теперь, наверное, увидит матушка (после этой поездки) в Марине искреннее желание и рвение посвятить себя Богу и благословит ее наконец на постриг. И успокоится тогда душа у Марины окончательно. Хлопнула дверь третьего подъезда. Марина повернула голову. Мужчина в милицейской форме – невысокий, крепкий, подтянутый – шел в ее сторону, тяжело впечатывая шаги в асфальт. Светлые, зачесанные назад волосы, неподвижное широкое лицо, острый взгляд серых глаз. Он. Он, совсем как в тех снах, которые приходили иногда перед рассветом – коротких, тревожных, после которых уже не заснуть. Только и оставалось, что лежать с открытыми глазами, смотреть в темноту, словно в бездну… Марина отвернула голову, Зарыла глаза. «Царица небесная, сжалься, дай мне сил вынести это испытание!» Шаги затихли неподалеку. Щелчок зажигалки, запах сигаретного дыма. Марина повернула голову, приоткрыла глаза. Эдуард стоял в трех шагах от нее, курил. Смотрел и пускал в сторону дым. – Здравствуй, – спокойно произнес он. – Здравствуй, – тихо ответила Марина. – Постарела ты, мать… Еле узнал. – А это не я! – попыталась она пошутить. – Ты, ты. Марина Зарубина. Старого мента не проведешь. – Какой же ты старый – совсем не изменился! – улыбнулась она. – Обманула всех. Вокруг пальца обвела. А я ведь как чувствовал, знаешь, – жива ты. – Чувствовал? – Ага. Меня никогда чутье не подводило, – усмехнулся Эдуард. – А чего в таком виде, Марина? Прямо как монашка… – А я и есть монашка, – сказала она. Соврала, но это же ложь во спасение. – В монастыре живу. Далеко отсюда. Опять ты угадал, Эдичка. Он с силой втянул ноздрями воздух: – От тебя ладаном пахнет. – Ты как зверь. Носом чуешь… – А чего тут стоишь, чего ждешь? – Гриша Харитонов тетку готовит к моему приходу. – Харитонов? Ну ладно, жди… – Эдуард ловко кинул сигарету в урну. – Я пошел. И он прошел мимо все той же твердой, тяжелой походкой. Так и не оглянулся ни разу. «Матерь Божия, Царица небесная, дай мне сил, – прошептала Марина. – Дай мне сил вынести все это!» * * * После того как захлопнулась дверь за врачами, Агния некоторое время стояла посреди прихожей – неподвижно, сжав руки. Потом встряхнулась – надо идти отсюда. Это не ее дом, она здесь чужая. «А куда? Я еще две недели могу здесь спокойно пожить, пока отец в больнице!» Агния прошла в свою комнату, принялась перебирать оставшиеся в шкафу вещи – в прошлый раз она забрала не все. |