Книга Как никогда. Одинокая женщина желает..., страница 34 – Марина Порошина

Профессор, поняв, что на этот раз его выгоняют окончательно и бесповоротно, с портфелем в одной руке и с ножом в другой потерянно побрел в коридор. Еще постоял, ожидая, не позовут ли его обратно. Но его не позвали. Что ж, значит, не судьба.

Лев Николаевич, двигаясь заторможенно, как в замедленном кино, открыл дверь, ссутулившись и опустив голову, побрел к лифту. Он смотрел под ноги и поэтому едва не воткнулся головой в живот мужчине в милицейской форме. Этот так неожиданно появившийся милиционер был огромного роста, он возвышался как горный пик, и невысокий Лев Николаевич едва доставал ему до пояса. А может, ему от ужаса так показалось. Похоже, милиционер тоже не ожидал, что из темноты выдвинется странная фигура. Но положение обязывало его реагировать на новую вводную быстро и правильно. Вводная была такова: из квартиры, где одиноко проживает гражданка Литвиненко, неосмотрительно подавшая объявление о знакомстве, выходит неизвестный мужчина с ножом в руке (на площадке темно, но цепким профессиональным взглядом милиционер успел заметить, как в правой руке мужчины холодно блеснула полоска стали). Милиционер действовал по обстановке: ударом ноги он выбил из рук мужчины оружие, и нож с тяжелым стуком упал на бетонный пол. Не дав противнику опомниться, милиционер резким движением заломил обезоруженному незнакомцу руки за спину, втолкнул его обратно в квартиру, где было светлее, и, поставив лицом к стене, начал обыскивать.

Вся «операция» заняла несколько секунд, и выбежавшая на шум и крик «Стоять!» Ирина увидела лишь, как профессор неожиданно обмяк и сполз по стене на пол — ему было дурно, на этот раз, похоже, по-настоящему. В открывшуюся дверь выглянула Евстолия, но, увидев стоявшего в коридоре Ирининой квартиры милиционера, тоненько, по-мышиному, пискнула и моментально скрылась в своей норке. И замки защелкнула на все обороты.

– Что здесь происходит?! — тоже тонким от страха, но громким голосом спросила Ирина.

– Гражданка Литвиненко? Ирина Ивановна? — подозрительно поинтересовался милиционер, чистым носовым платком обматывая подобранный с пола нож. — У вас все в порядке?

– Вы все-таки приехали? — все еще не придя в себя, удивилась Ирина. — У меня… да, уже все в порядке. Наверное… Мне же сказали, что если всех пьяных под Новый год собирать, то у них нарядов не хватит.

– Я не в наряде. Я по объявлению, — чуть споткнувшись, произнес милиционер.

– Как? И вы?! — изумилась Ирина, вытаращив на него глаза.

Таращить глаза было неудобно, потому что отважно скрутивший профессора блюститель порядка был высоченным, на две головы выше Ирины, и ей приходилось запрокидывать голову, чтобы его рассмотреть. Но и не смотреть она не могла, потому что дальше стало еще интереснее: милиционер неожиданно смутился и, насколько она могла рассмотреть на такой высоте, порозовел.

– Ну… я не в том смысле. Просто я прочитал объявление, смотрю — адрес на моем участке, решил зайти, проверить, все ли в порядке. Я ваш участковый, старший лейтенант Петрухин. — Ирина с интересом пронаблюдала, как рука взлетела куда-то ввысь, — очевидно, участковый взял под козырек. — Все-таки, Ирина Ивановна, неосторожно давать такие объявления… знаете, какая сейчас криминогенная обстановка? Даже термин такой есть… минуточку… Да! Виктимность жертвы! Это когда жертва, то есть вы, сама провоцирует правонарушение.

– Ничего я не провоцировала! — возмутилась Ирина. — За кого вы меня принимаете! Я не давала этого дурацкого объявления. Это ошибка или глупая шутка. Погодите, а вы что, все объявления о знакомстве читаете?

Милиционер, смутившись еще более, пробормотал нечто вроде:

– Нет, это мой друг… Я для друга… Случайно, в общем…

– Понятно, — кивнула Ирина и спросила вполне невинно: — А ваш друг тоже придет?

В это время лежавший без движения профессор решил все же напомнить о себе, раз уж беседа перешла на более дружеский уровень. Он тихонько пошевелился и вздохнул. Предпринятая акция имела успех, тем более что забывший о нем милиционер явно хотел бы переменить тему беседы.

– А это что за тип? — обличительно ткнул он пальцем в профессора.

– Это не тип. Это профессор, настоящий, — объяснила Ирина. — Он тоже по объявлению. Как и вы.

– Я не тип, — по возможности более убедительно пробормотал Лев Николаевич, приподнимаясь. — Я по объявлению.

Он, кряхтя — не столько от усилий, сколько для создания нужного впечатления, — поднялся на ноги. Однако, взглянув снизу вверх на представителя правопорядка, не удержался от интеллигентского фрондерства и пробормотал себе под нос — так, чтобы слышала только Ирина:

– Да, людей такого роста встретить запросто не просто…

Ирина фыркнула от смеха, но тут же прикрыла нос и рот ладошкой и носом независимо пошмыгала — мало ли, насморк у человека.

Милиционер посмотрел на нее подозрительно и, решив, что гораздо увереннее он будет чувствовать себя в своей стихии, переключился на профессора:

– Документы есть? Предъявим! Тут у вас темно! Вы разрешите пройти для выяснения?

Ирина торопливо кивнула, отметив про себя, что сегодня все приходят к ней в дом, не дожидаясь ее согласия. Подталкивая профессора в спину, участковый прошел в комнату, Ирина за ними. Когда процессия оказалась в комнате, милиционер усадил задержанного на пуфик, извлек из портфеля документы и внимательно их изучил, вплоть до семейного альбома, причем так тщательно, что у Ирины невольно закралось подозрение — похоже, им руководил не только служебный долг.

– Так, все ясно, — подытожил участковый Петрухин, и от его угрожающей интонации профессор сник. — Ну что ж, Ирина Ивановна, пишите заявление. Дело, между прочим, уголовное. Разбой с применением оружия. Статья… э-э-э… 162! — и посмотрел на слушателей победительно.

– Меня будут судить? — испугался Лев Николаевич.

– Это вам не шуточки! — назидательно произнес Петрухин и заученно отрапортовал. — Наказывается лишением свободы на срок от пяти до десяти лет со штрафом в размере до миллиона рублей…

Ирина присвистнула, Лев Николаевич нервно хихикнул:

– Что вы, у меня нагрузка на кафедре всего четыреста пятьдесят часов за семестр, да и то вместе с методической работой, это полторы ставки получается, а оклад…

– Вы меня, гражданин, не дослушали, — строго посмотрел на него участковый и продолжил монотонно, явно боясь сбиться с мысли: — Или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до пяти лет либо без такового. — Закончил и перевел дух.

– Простите, я не понял — без какового? — вежливо уточнил профессор.

– Я не знаю, там так написано, — неожиданно растерялся Петрухин. — Вчера как раз учил. У нас первого экзамен. Я на платном учусь…

– Это очень похвально! — с энтузиазмом откликнулся профессор и вернулся к наболевшему. — А как вы думаете… меня посадят?

– Разберемся, — успокоил его участковый. — Вот гражданка напишет заявление, и разберемся.