Онлайн книга «Жаркие сны»
К несчастью, путь к двери преграждали шесть больших упаковочных коробок, которые Изабел нашла у себя на пороге, вернувшись домой после семинаров. Ей едва удалось втащить их внутрь, потому что поднять или поставить одну на другую не было никакой возможности. Только сейчас Изабел пришло в голову, что беспорядок может произвести неблагоприятное впечатление на клиента. Если она чему и научилась у Фаррела и Лайлы, так это необходимости заботиться о производимом впечатлении. Имидж прежде всего. Черт! Может, следовало предложить Эллису встретиться в ресторане! В дверь снова постучали, на этот раз уже сильнее. Назад дороги нет! Изабел изобразила свою лучшую приветственную улыбку и открыла дверь. В прихожую ворвался резкий холодный ветер, с силой небольшого урагана растрепавший тщательно причесанные волосы. – О Господи! – ахнула Изабел, пытаясь обеими руками придержать растрепанные, мгновенно выбившиеся из узла пряди. – Я и не знала, что на улице такой ветер. – С океана идет шторм, – пояснил Эллис, глядя на нее сквозь неизменные темные очки. – Да, у меня тоже сложилось такое впечатление, – пробормотала Изабел, отступая в прихожую. – Заходите и подождите, пока я приведу волосы в порядок. Посмотревшись в зеркало, она с отвращением поморщилась. Прическа была напрочь испорчена. Пришлось снять заколку, на которой держался узел, и волосы сразу рассыпались по плечам. – По-моему, так вам очень идет, – спокойно заметил Эллис, не сводя с нее глаз. Изабел поколебалась и вдруг бесшабашно махнула рукой: – Ай, ладно, оставим все как есть! – Повернувшись, она оглядела Эллиса. Ничего не скажешь, прекрасно выглядит. Более чем! Он тоже переоделся к вечеру. Сейчас на нем были черные брюки, серебристо-серая рубашка элегантного покроя с распахнутым воротом и немного мешковатый пиджак черно-серых оттенков. К Эллису медленно приблизился Сфинкс с гордо задранным хвостом и обозрел гостя с видом хищника, неожиданно встретившего достойного соперника. Эллис присел на корточки и осторожно протянул ладонь. – Не знал, что у вас есть кот. – Он принадлежал доктору Белведеру. И оказался не нужен никому, включая Рэндолфа. – Поэтому вы его взяли? – Иначе ему пришлось бы отправиться в приют, – пояснила Изабел, взяв сумочку. – Что я могла сделать? Эллис ответил странно-задумчивым взглядом: – Например, тоже могли бы отправить его в приют. – Ни за что на свете, – сухо улыбнулась Изабел. – Мы со Сфинксом целый год были коллегами. Я не могла позволить им унести его. Сфинкс понюхал пальцы Эллиса и, очевидно, довольный таким знаком уважения, повернулся и потопал в кухню к своей миске с едой. Эллис поднялся и обозрел коробки и ящики. – Похоже, у вас не было времени разобрать вещи. – Это не мои. – Изабел поколебалась и, слегка нахмурившись, пробормотала: – То есть, наверное, уже мои, поскольку были адресованы мне. Их доставили сегодня днем. – А что там? – Судя по сопроводительному письму, результаты тридцатилетней работы доктора Мартина Белведера по исследованию снов. Очевидно, он скрупулезно пересылал все копии работы по экстремальным снам своему адвокату с распоряжением опубликовать после его смерти. Какая жестокая ирония… тем более что его сын Рэндолф, встав во главе центра, первым делом уничтожил все труды отца. Полагаю, он не знал, что у доктора Би имелся запасной план. – Похоже, старик хорошо знал сына. – Да, грустная ситуация. Они не ладили много лет, и Рэндолф до сих пор ненавидит отца. У него большие проблемы, и я на его месте обратилась бы к психоаналитику. – Почему вы получили все бумаги Белведера? Изабел тяжело вздохнула: – Адвокат пишет, что доктор Би просил меня позаботиться о том, чтобы его теории не были потеряны или уничтожены. Он жаждал признания и оценки, пусть даже после смерти. – И он взвалил на вас этот груз? – Да. – И что вы собираетесь делать со всем этим добром? Изабел мрачно осмотрела груду коробок: – Полагаю, снять еще один склад. – Но это вам дорого обойдется. – Знаю. – И все равно присмотрите за бумагами, как уже присматриваете за котом, верно? – Я многим обязана доктору Би. Если бы не он, я, возможно, до сих пор отвечала бы на звонки по горячей линии. Эллис улыбнулся: – Что-то подсказывает мне, что рано или поздно вы сбежали бы с горячей линии. Ну как, готовы идти? – Разумеется. Он открыл дверь и подождал, пока Изабел выйдет в ненастный вечер. В воздухе потрескивали электрические разряды, предвещая шторм. – Опустить верх машины? – спросил Эллис. Изабел удивленно уставилась на изящный автомобиль, стоявший перед ее домом. Восторг и предвкушение чего-то неизведанного обрушились на нее с силой урагана. – О да, – прошептала она, – было бы неплохо… Эллис снова улыбнулся, словно уже знал ответ и был им доволен. Поездка вдоль скал в город оказалась самым поразительным приключением, которое Изабел пришлось испытать впервые за долгое-долгое время, а может, и вообще впервые в жизни. Эллис прекрасно и очень уверенно вел машину, словно слившись с ней в единое целое. Небо быстро затягивали тяжелые облака, отсекавшие последние закатные лучи солнца. Дождь еще не начался, но стальные воды океанского залива уже бурлили и кипели. Изабел находилась в необычайно приподнятом настроении, словно впитывала часть атмосферной энергии. – Вам нравятся бури? – неожиданно спросил Эллис. – Обожаю! Он улыбнулся своей таинственной улыбкой. Ветер с воем хлестал ее по лицу волосами. Изабел рассмеялась. – Недаром я до сих пор летаю во сне! – Вы действительно летаете? – Постоянно. – Она повернула голову и взглянула на него сквозь вуаль упавших на лицо прядей. – А вы? – Представьте, и я тоже! Он чуть сильнее сжал руль, не отрывая взгляда от дороги. – И вы правы. Путешествие в бурю очень походит на сон с полетом! Полчаса спустя в ресторане Эллис снял темные очки, сунул в карман пиджака и поднял глаза на Изабел. Он думал, что знал все об опасных, захватывающих поездках. Столько раз рисковал во снах и наяву, работая на Лоусона, столько раз пускался в огромные финансовые риски в качестве держателя венчурного капитала. Но Эллис также умел защищаться от действительно опасных проблем. Этот урок он усвоил с двенадцати лет. И когда речь шла о близких отношениях любого рода, он был крайне осторожен, стараясь не наделать глупостей. Если нет любви, не будешь и скорбеть о потере, так что лучше не любить. |