Книга Млечный Путь, страница 22 – Натали де Рамон

— По-твоему, мы уже для этого слишком старые? Или что я знаю, что у него есть другие женщины, но все равно…

— Ма! Мама! — Он схватил меня за руки. — Все! Хватит. Пожалуйста. Проехали эту тему. Вставай. Давай, будем готовить завтрак и поговорим про Бодлера.

— Про Бодлера?

— Да, пока не проснулся отец. Я пока не готов обсуждать это с ним. Сам еще до конца не решил.

Он рывком вскочил с пола, прошелся по кухне, открыл холодильник и, заглядывая в него, сообщил:

— Не могу я больше заниматься этой культурологией. Тошнит. И перспектив никаких. Мертвечина все это.

Я тоже подошла к холодильнику, улыбаясь, сказала:

— Это ты точно Бодлера начитался! — и начала вынимать продукты.

— Ма, а ты сама когда читала его в последний раз? Молчишь? Забыла? Вспомни, пожалуйста.

Я захлопнула дверцу холодильника.

— В последний? Когда сдавала французскую литературу девятнадцатого века, читала точно. Потом, правда, не помню.

— Взяла томик его стихов и читала в оригинале?

— Естественно, в оригинале, он по-французски писал все-таки.

— Я не про язык. Я о том, что ты читала все стихотворения целиком, по книжке? По его книжке.

— А как же еще?

— Я тоже много всяких литератур сдавал. Но никогда никого не читал в оригинале. Прозу — в сокращениях, чтобы только знать сюжет и персонажей. Книжки со стихами вообще никогда не открывал. Да, представь себе. Чтобы сдать экзамен или там написать реферат, вполне достаточно почитать критиков или литературоведов. Там есть и цитаты, и примеры из текстов, и самые известные фрагменты стихов. Все уже изучено и исследовано вдоль и поперек! На любую тему можно найти в Интернете море всего. Все готовое! Надергать кусков, слепить, и пожалуйста — курсовая, реферат, хоть диссер.

— Ты меня пугаешь.

— Ма, но так все делают. Это нормально. Передирают друг у друга и все. Никто не может придумать чего-то нового! Чего-то своего. И зачем? Когда и так всех все устраивает. Дядя Люк вон уже сколько монографий настряпал. А ты любую открой — ни единой свежей мысли, жеваная-пережеваная жвачка. — Тьерри тяжело вздохнул. — Такая тоска!

— То есть ты решил бросить университет?

— Ма. Я пока еще этого не говорил. Но сама подумай: что меня ждет? Через двадцать лет превратиться в такого же напыщенного самовлюбленного мэтра, как дядя Люк? С атрофировавшимися от пережевывания чужой жвачки мозгами? Это ведь и так дико отупляет, но ведь еще и из года в год одними и теми же словами, как магнитофон, вещать студентам одну и ту же тему… Ради этого еще неизвестно сколько сидеть на шее отца и каждый день выслушивать, что он меня содержит?

— Давно бы окончил лиценциат, получил бы лицензию, мог бы уже работать и учиться в магистратуре без помощи отца.

— Ма! — Он замахал руками. — Ну получу я в этом году эту чертову лицензию! Клянусь. По двадцать четыре часа в сутки буду заниматься, но получу! Думаешь, мне самому приятно, что все мои ровесники уже давно магистры, а я все лиценциат одолеть не могу? Только кем мне работать с этой лицензией?

— Как это кем? Преподавать в каком-нибудь коллеже, например.

— По-моему, ты меня не слышишь, ма. Не хочу я преподавать! Тем более культурологию. Я ее ненавижу! Но лицензию я получу в этом году. Клянусь тебе. Не волнуйся.

— Ну хорошо. Получишь. А дальше что?

— Только не смейся, ма. — Совершенно в отцовской манере он обнял меня сзади за плечи и чмокнул в висок. — Садовником пойду работать в какой-нибудь парк или оранжерею.

— С-с-садовником? — выдохнула я.

— Ма, но ты же знаешь, что мне всегда нравилось возиться с растениями у бабушки в саду. — Он шагнул в сторону, раскрыл навесной шкафчик, стал доставать посуду и сервировать стол. — Ма, ну не молчи. Скажи, что ты в ужасе, что я должен был раньше думать. Ну, ма!

— Ты уже все за меня сказал. Но на садовника тоже надо учиться.

— Да ладно, ма! И без образования возьмут газон подстригать. А за год я серьезно подготовлюсь и поступлю на биофак. Кстати, бабушка тоже сначала была в шоке, но потом одобрила мою идею.

— Бабушка? — Я обернулась к нему. — Папина мама?

— Да. Она сказала, что лучше поздно, чем никогда.

— Но ведь она же сама очень хотела, чтобы ты пошел по стопам Люка! Когда твой дед и папа настаивали на фармацевтике.

— Ой, наш папа — великий фармацевт! Ты же сама поддерживала бабушку, ты ведь тоже подвизаешься в культуре. И бабушка Алин, твоя мама, тоже всегда видела во мне будущего арт-профессора. А надо было не слушать никого, как Сесиль, а идти хотя бы, как она, на экономику. Всегда можно найти приличную работу.

— Так экономика или садоводство? Что-то я не поняла.

— Биология, ма. Только не заводись, пожалуйста, и сразу не говори отцу. Бабушка сама его к этому подготовит, чтоб без кровопролитий. Ты меня понимаешь?

— Ну ты и дипломат!

— Учусь у тебя. — Тьерри понизил голос и посмотрел вверх, в сторону нашей спальни. Пока он не вышел, хочу тебя кое о чем спросить.

— Опять про Бодлера? — Я хотела пошутить, немного снять напряжение. — Кстати, откуда он у тебя? Не помню, чтобы он у нас был. У бабушки Алин взял или в библиотеке?

— Нет. Одна девушка на день рождения подарила еще в прошлом году.

— Девушка? Какая девушка? Любит стихи?

— Ой, ма, не смотри ты на меня так! У меня же дипломная тема: «Влияние Бодлера на современную европейскую музыкальную кинематографическую культуру».

— Боже мой, а я и не знала.

— Ма, ты что? Их же до дуры всяких культур: европейская, азиатская, североамериканская, латиноамериканская, афри…

— Я не знала, что ты выбрал такую тему! А что за девушка, которая заботится о твоем образовании?

— Ма, она в основном заботится о своем статусе, чтобы все видели, какая она крутая. Издание ведь тысяча восемьсот шестьдесят первого года, пусть уже без тех шести одиозных стихов, дополненное и исправленное, но все равно ведь прижизненное. Коллекционная вещь, раритет.

— Как ее зовут?

— Ну… Аннет. Какая тебе разница?

— Выходит, у вас с ней все серьезно, если она дарит тебе такие дорогие книги?

— Говорю же, она просто выпендрежница!

— Всем делает дорогие подарки? Или только тебе?

— Ма, ну какая тебе разница? Мы с ней все равно больше не встречаемся.

— Она учится с тобой на одном потоке? Да? С этого года?

— Ну да, с осени.

— Ой, сынок, может, я не права, но не в Аннет ли дело, что ты вдруг совершенно разочаровался в культурологии? Вы поссорились? Да? Она тебе изменила? Встречается с другим?