Онлайн книга «Малышка Мелани»
|
— Угадал, но… — не все, хотела сказать я, но прозорливец продолжил: — Твоя Элис — мать-одиночка, и ты по-христиански решила помочь ей: пожить с ее дочкой, пока Элис в больнице? Да? — Э-э-э… Откуда ты знаешь, что дочка? — Слушай, дорогая, телефонные аппараты наших благодетелей самые лучшие! Я же слышал ее голос и голос ребенка на фоне! Она обратилась по имени. Ох, как же? Мари? Мелис? — Мелани… — Ну, Мелани! Я же говорю, лучшие аппараты! Я услышал, как кто-то попросил тебя передать мне привет. Интересно, передашь, не передашь? Передала. Надо, думаю, спросить, кто такая Элис, а ты уже повесила трубку. Кстати, рукопись-то цела? — Цела. — Слушай, неужели правда из-за твоей рукописи кого-то ранили? Я ведь так, фантазировал на тему. Просто не верится! — Ранили. Но не из-за рукописи, конечно. Там случайно произошла перестрелка. — И рукопись в крови?! — В крови, но… — Да какая разница, из-за чего стреляли! — перебил он. — Главное, рукопись в крови! Ей же теперь цены нет! И название идеальное: «Капли отцовской крови»! А тут кровь матери! Тем более! Я звоню Рейно! В какой больнице твоя Элис? — Ни в коем случае!!! — Дура! Да ни в коем случае тебе нельзя упускать такую возможность! Это такой шанс! Такая слава! Женщина-полицейский рисковала собой ради рукописи другой женщины! Ты хоть понимаешь? Надо было сразу брать быка за рога, а ты вторые сутки где-то шляешься! Значит, так. Я звоню Рейно, он посылает своих людей брать интервью у твоей Элис. И быстро, пока репортаж не прошел в эфир, мой агент перекупает права на твои «Капли» у твоего издательства. Напомни, как оно называется? Обложку делаем с подтеками крови. Всех женщин-полицейских зовем на презентацию! Акция! Леокадия де Орфез — любимый писатель женщин родной полиции! Ради нее они рискуют жизнью! Так, записываю, какое название у твоего издательства? — Прекрати! — заорала я, разбивая гипноз его монолога. — Твой цинизм омерзителен! — Бросила трубку и тупо уставилась в голубоватый экран монитора. Меня трясло. Через несколько минут он перезвонил. — Успокоилась? Давай поужинаем часиков в восемь и обсудим подробности. Мне тоже нужно еще поработать. — Работай. Какие такие подробности? — Надин, я живой человек. Мне показалось, что у нас все только-только начало налаживаться, а ты вдруг пропала! Не подходишь к телефону, отключила мобильник. Что происходит? — Ничего. Просто у тебя своя жизнь, у меня — своя. Давно, между прочим. — И ты решила продемонстрировать мне, что в твоей жизни для меня больше места нет? После такой чудесной ночи, когда ты просила меня остаться? — Чудесной? Вот как? А кто сказал мне: «Все! Свободна!»? — Ничего такого я тебе никогда не говорил! — Ах неужели? А кто готов был убить меня, когда случайно напечатал вместо «пулемета» — «пеньюар»? Не помнишь? — Перестань, Надин. Не передергивай. Ты сама сказала, что тебе нужно работать. А я что, против? Нет, конечно. Я и сказал, что, пожалуйста, работай, ты свободна! Мы свободные люди, живем в свободной стране! — Это ты перестань. Слушать противно! — Значит, ты решила мстить мне? Устроила сказочную ночь, вырвала признание, чтобы потом пропасть? Дескать, сходи, Нестор, с ума! Знай, кого теряешь! — Я вырвала признание? — А кто же? Знаешь, как мужчине трудно признаться в любви? Думаешь, так просто произнести эти три слова? Одно дело сказать: «я люблю икру», «я люблю тебя» — совсем другое! — Нестор, я… — Что «Нестор»? Что? Я скоро полвека Нестор, а ты надо мной издеваешься! Плетешь про какую-то больницу, про Элис, про ранение, про несчастную Мелани! — Она счастливая! — Замечательно, но мне-то до этого какое дело? — Кажется, кто-то только что планировал акцию. — Ты что, считаешь меня идиотом? Я что, не понимаю, что ты врешь? Рукопись у нее в крови и счастливая Мелани! Естественно, я подыгрываю тебе. А, по-твоему, я должен был явиться среди ночи и застать тебя с любовником? — У меня нет никакого любовника! — Конечно. Ты просто не подходишь к телефону. — Нестор, я действительно сейчас живу с Мелани, пока ее… пока ее мать в больнице! Ей десять лет, я не могу ее бросить! — И что, нет никаких родственников? Почему ты? — Ну… Элис — мать-одиночка! — Что, серьезно? Я угадал? — Угадал. — С ума сойти! Знаешь, Надин, как-то не укладывается в голове. И что, она, правда, из-за твоей рукописи ранена? — Не совсем. Нестор! Я ведь тебе уже все рассказала! Он вздохнул, помолчал. — Знаешь, Надин, давай не будем ждать вечера. Пошли прямо сейчас пообедаем. — Я не могу сейчас. Мне нужно встретить Мелани и накормить после школы. А потом мы поедем в больницу. — К Элис? — Конечно. — О Господи… Значит, ты и завтра не сможешь пойти со мной на презентацию в Центр Помпиду? — А сегодняшнее приглашение в ресторан — это аванс на завтра? Я правильно понимаю? — Ну при чем здесь аванс? Надин, я соскучился, я тебя люблю! — Во сколько завтра презентация? — Официально начало в восемь, но ведь ты знаешь, как все собираются. Конференция, потом банкет. Я еще два месяца назад оплатил все. Я тебе говорил! Ты вечно ничего не помнишь! — Хорошо, хорошо, Нестор. Я буду. Но ненадолго. Мелани ложится спать в десять. — Да хоть на час в начале! Пожалуйста, Надин. Ты же понимаешь, мы должны явиться туда вместе! В половине шестого я заеду за тобой. — В половине шестого не получится. С четырех до шести — часы посещения в больнице. Но к восьми я постараюсь успеть. Встретимся у входа. — Ты с ума сошла, Надин? Как это «встретимся»? Мы должны приехать вместе! Я приеду за тобой. И вообще, у тебя есть во что одеться? — Нестор, но я сейчас живу не дома. — А где? Я ведь, кажется, звоню тебе по старому телефону? — Я живу с Мелани. Я просто пришла сюда поработать. — Ха! Теперь-то ты поняла? Невозможно с ребеночком сосредоточиться? Небось орет с самого утра? — Нестор, ей десять! — Тем более. Знаю я этих подростков! Сплошной рэп да хип-хоп на уме. — Нестор, она совсем не такая! — Ладно, ладно, Надин. Прими мои соболезнования. Мамаша-то в больнице надолго? — Месяца на два. |