Онлайн книга «Наследница»
|
– Не важно. – Я протянула руку. – Очень приятно, мсье Рейно. – Мне тоже, мадемуазель Брэбьи, – сказал Рейно и с вежливой улыбкой все-таки поцеловал кончики моих пальцев. Карие глаза тоже не выражали ничего, кроме вежливости. – Вы ездите верхом, мадемуазель Брэбьи? – Нет. А что такое? – Ха! – басовито хохотнул конюх. – Я так и думал, Рене. Я тебе говорил. Поедет с тобой или со мной. Не надо было по такой погоде лишний раз седлать Рыжулю. Я переводила глаза с Рейно на конюха и обратно. – Дело в том, мадам метресс, – заговорил конюх, – что скоро стемнеет, и… – Господа! – оживился Сале. – Я прекрасно держусь в седле. Мадемуазель Брэбьи поедет со мной. – Что?! Куда это я должна ехать? Что это значит? Мсье Сале! Извольте объяснить! Куда это вы меня заманили? Вы говорили, что так мы короткой дорогой попадем к нотариусу, и вдруг все это… Чистое поле! Двое незнакомых мужчин! Что вы молчите, мсье Сале? И тут конюх протянул ему свой хлыст. – Ну-ка, покажи нам класс, мэтр! Держи погонялку. И давай с ней быстренько на моего Блэка. А ты, Рене, бери Рыжулю. Я-то для нее больно тяжелый, – добавил он, доверительно глядя на меня. – Поживее, господа, поживее! Сале забрал хлыст и вполне ловко вспорхнул на черную громадину. – Ну же, мадам метресс! – Конюх потянулся ко мне. – Идите сюда. – Никуда я не пойду! Это похищение! И тут они все – вместе с Сале! – захохотали. Конюх энергично сграбастал меня, поднял в воздух и как пушинку водрузил на конскую шею. – Объяснишь ей все по дороге, Сале, – безапелляционно распорядился Рейно. Он уже сидел на Рыжуле с мобильным в руке. – Хватит тут уже мерзнуть. Да, еще, Андре. Забери-ка ты ее багаж из машины. Принеси мне. Шарло, – сказал он уже в телефон, – давай, пока не стемнело, к шестнадцатой лунке. Запаску надо поставить. Ну конечно. Да. Да. Конечно, объедешь поле, с центрального входа, и в гараж. Конечно. Хорошо. С ужасной высоты я оторопело наблюдала за происходящим. Рейно сунул телефон в карман. Конюх вытащил из машины мои сумки и отдал ему. Пошел к серому в яблоках коню. Погладил его по морде. Тот потерся о его плечо, как кот. Конюх что-то подправил в седле и водрузил на него свою тушу. – Эй, мадам метресс! – пробасил он. Я вздрогнула и вышла из оцепенения. – Вам придется обнять нашего мэтра! И ничего не бойтесь, он правда очень приличный наездник. – Правда-правда, – очень тихо прошептал Сале, почти касаясь моего уха губами. Оказывается, я сидела, прижавшись спиной к его груди. И она была теплая, крепкая и широкая. А его руки, как бы обнимая меня сзади, держали поводья. И еще от него пахло лимоном и огурцом, как от подростка из приличной семьи. Наверное, пользуется таким лосьоном. Мальчишеским… Я встряхнула головой, отгоняя парфюмерные соображения, и случайно коснулась виском его щеки. И как-то так само собой получилось, что в следующий миг мы встретилась взглядами. Голубые глаза под длинными ресницами смотрели на меня восторженно и смущенно. – Успокойтесь, – прошептал он, – никто не хочет вам зла. Обнимите меня покрепче, и поедем. Или мне придется управлять лошадью только одной рукой. – Почему? – тоже прошептала я. Его красивое и немного мальчишеское – наверное, из-за полноватых затейливо изогнутых губ и аромата подросткового лосьона – лицо было совсем близко, и от назойливой мысли, что сейчас он поцелует меня, я никак не могла избавиться. – Потому что второй рукой мне придется держать вас. – Сале сделал именно так, и я почувствовала, что мы поехали. Его губы шевелились, и я даже ощущала их тепло. – Лучше бы вам обнять меня. Вам же самой будет удобнее. – Я – пленница? – стараясь говорить строго, чтобы все-таки прогнать ту дикую мысль, спросила я. – Нет. Гостья. – Странное тут представление о гостеприимстве, – пробормотала я и, собравшись с духом, громко, чтобы по возможности услышали все, выпалила: – Кто эти люди? Что вас связывает? Сколько вам заплатили? Они услышали – до меня долетел смех, а потом Рейно повернул лошадь и остановился, поджидая нас. – Мадемуазель Брэбьи, извините, что нас всех подвело чувство юмора. Да и погода тоже. Я – приемный сын вашего отца, шевалье Ромуаля де Ласмара. – Бог мой… – Сале, неужели ты об этом ей до сих пор не сказал? – Теперь мы ехали рядом. – О чем вы шептались столько времени? Интонация последнего вопроса меня потрясла. – Мсье Рейно, – мягко начала я, – если вы меня похитили, чтобы избавиться от конкурента по наследству, то, уверяю вас, я не конкурент! Это недоразумение! Если бы вы не помешали мсье Сале отвести меня к нотариусу, все бы уже выяснилось. Я видела Рейно в профиль. Рейно молча смотрел вперед, и желваки на скулах играли. – Поверьте, мсье Рейно! К мсье Ласмару я не имею ни малейшего отношения! – Шевалье де Ласмару, – с напором поправил тот. – Тем более! – Я так не думаю. И рекомендую вам поторапливаться, чтобы не простудиться, дорогая сестра. Он стегнул лошадь. Зыбкая толща влажной мглы между нами стремительно увеличивалась. – Мсье Сале, как я должна обнять, чтобы было быстрее? Сале остановил лошадь. Пристально посмотрел на меня. Улыбнулся своими красивыми губами. И мы обнялись так, как если бы та самая идея о поцелуе действительно должна была сейчас реализоваться. Но он произнес: – Да, мадемуазель Брэбьи, вот так. Держитесь. – Убрал от меня свои руки, что-то сделал с поводьями. – Вперед, Блэк! Не подведи, старина! И мы помчались так, что очень скоро обогнали и Рейно, и конюха Андре. – Ничего себе! Блэк, предатель! – крикнул конюх и понесся за нами. – Обошел своего хозяина! Еще чего! Не выйдет! Ай да мэтр! Древне римский похититель сабинянок! Сале хмыкнул. – А кто хотел от меня избавиться? Кто четвертую лошадь не привел? – А кто шину проколол? Кто километр не доехал до назначенного места? Это были настоящие скачки. Они мчались рядом и выкрикивали друг другу упреки. Мне тоже было что сказать, но я лишь, стиснув зубы и закрыв глаза, цеплялась за Сале. А потом я услышала окрик: – Спятил, Сале? Хочешь ее изувечить? Или на всю сделать идиоткой? Не отставай, Андре! Тяжело пофыркивая, Блэк пошел шагом. Я открыла глаза. Мой новый «брат» и конюх были уже далеко впереди, а за деревьями я увидела очертания… сказочного замка. – Простите, – прошептал Сале, – я забылся. Я думал только о своей обиде! Мне так тяжелы эти вечные унижения. |