Книга Прекрасная Беатрис, страница 36 – Натали де Рамон

— Замечательно! — Он поправил кота на плече и воткнул зарядное устройство в розетку. — Значит, еще не все потеряно!

— Эй! — крикнула с кухни Кларис. — Вы собираетесь пить кофе?

— Уже идем, Лала! — отозвался Алекс, но не двинулся с места, одной рукой поглаживая кота на плече, а другой — собственные усы. Это напоминало игру на каком-то таинственном музыкальном инструменте.

— Ты что надумал? — заволновалась я. — Ты же решил больше не тягаться с Гастоном?

Алекс поморщился и переместил на диван недовольного этим самоуправством кота.

— Слушай, Беа. Сейчас, — он взглянул на часы, — без пяти пять, к шести вернемся в контору, если поторопимся и не слишком долго станем распивать кофе. В десять надо быть у Маршана на бульваре Клиши. Успеем до девяти подкорректировать смету? Ну, до четверти десятого, с распечаткой?

— Что? — У меня перехватило дыхание. — За три часа?

— Всю-то не надо переделывать, Беа. Достаточно только восстановить позиции про изготовление перекрытия вручную по исходной распечатке. А твоя керамика под камень и другие перспективные материалы пусть остаются. Не понравится Маршану — переделаем. Главное, мы теперь точно оставим старину Шанте с носом!

— Что это еще за заговор? — В дверях гостиной стояла Кларис. Над чашечкой в ее руке вился аромат кофе. — Заговор против моего мужа?!

— Да нет же! — Я опомнилась первой. — Ты все не так поняла! Я сейчас тебе все объясню!

— Уж, пожалуйста. — Кларис уселась на диван, демонстративно красивым движением изогнув ноги. — Вот уж никогда бы не подумала, что ты…

— Я или Беа? — Алекс иронично ухмыльнулся.

— Помолчи, — сказала ему я и присела к сестре на диван. — Кларис, выслушай меня, пожалуйста.

— Да я слушаю, я давно тебя слушаю! — Никакой растерянности и слез ни в ее глазах, ни в ее голосе. — Как, оказывается, вовремя я подоспела!

Алекс пригладил усы.

— Рассчитываешь войти в долю?

— Что ты сказал? — От возмущения Кларис чуть не расплескала кофе.

— Действительно, — поддержала ее я. — Ты в своем уме, Алекс?

— Хватит, Беа. Времени в обрез. Поехали!

— Но… — Я растерянно погладила кота. И когда он успел расположиться на моих коленях?

— Давай-давай, дорогуша, — незнакомым мне презрительным голосом проскрипела Кларис. — Вставай, делай под козырек и беги за своим хозяином. Только учтите, господа, я этого просто так…

В кухне зазвонил телефон.

— Кто это среди ночи?! — возмутился Алекс.

— …я этого просто так не оставлю. Имейте в виду, у меня большие связи в налоговом управлении и в Министерстве труда…

— Да-да, конечно, Кларис, — ответила я и сбежала с котом в кухню.

— А глава департамента по борьбе с незаконной миграцией — и вообще мой старинный приятель!

— Очень рад за тебя! — ответил ей Алекс.

— И что же ты будешь делать, дружок, без дармовой работы албанцев и марокканцев? А хочешь еще проверочку по линии профсоюзов? Как там у тебя со сверхурочными работами? А страхование? А техника безопасности?..

— Слушаю, — сказала я в трубку, закрывая кухонную дверь, чтобы не слышать ни мерзкого голоса Кларис, ни ее дурацких угроз. Кот дернул хвостом и удалился.

— Привет, — сказал Гастон. — Мне ужасно стыдно.

— Я думаю!

— Правда, стыдно, Беа. Я повел себя как мальчишка.

— А ты не хочешь извиниться перед Алексом?

— Конечно, хочу! Я потому и звоню тебе, что не знаю, где найти его. Его нет в конторе.

— А ты знаешь, который час?

Гастон повздыхал.

— Знаю. Он… Он у тебя?

— Пока еще у меня. Приезжай скорее!

— Я уже приехал.

Я выглянула в окно. Там светало, и стоял «мерседес» Гастона.

— Так что же ты не заходишь? Домофон вроде бы в порядке. Сейчас открою. Пока!

— Подожди! Не вешай трубку!

— Что еще?

— Он с тобой или с Кларис?

— Глупости какие! С чего ты взял?

— Я же сразу узнал ее машину. Понимаешь, мне бы не хотелось выглядеть окончательным идиотом, если… Если они, например, в постели!

— Ты свихнулся, дружок. Она была готова обратиться в полицию, потому что потеряла своего драгоценного супруга.

— Боже мой!

— Все, конец связи. Через три минуты я открою тебе парадное, чтобы ты не вздумал еще полчаса общаться со мной посредством домофона.

Я повесила трубку и пошла к входной двери, попутно заглянув в гостиную, из которой больше не доносилось раздраженных голосов моей сестрицы и моего все еще патрона. Я ведь не писала заявления об увольнении, впрочем, и о приеме на работу тоже не писала.

Кларис и Алекс действительно прекратили ссориться, потому что нашли более приятное занятие. Они страстно целовались на диване мадам Экри. Кажется, Гастон упомянул что-то такое про идиота…

— Идиоты! — громко сказала я. — Сейчас придет Гастон!

Подтверждением моих слов прозвучало кваканье домофона. Не снимая трубки во избежание дальнейших бесед, я нажала кнопку.

— Кошмар! — Кларис вскочила с дивана. Закрыла лицо руками и заходила по гостиной.

— Ладно, Беа. Глупости это все. — Алекс виновато кашлянул и почесал усы. — Ну извини. Так вышло…

— Идиоты, — повторила я и пошла открывать Гастону. Он уже звонил в дверь.

— Господа, я безумно виноват перед всеми вами! — обеими руками прижимая ноутбук к груди, прямо с порога покаялся Гастон. Из его кармана торчала бутылка шампанского.

Алекс вздохнул и закряхтел; Кларис тоже вздохнула и с интонацией моего кота произнесла:

— Ну и?..

Самого же Геркулеса нигде не было видно. В отличие от Алекса Гастон определенно не нравился ему, тут уж я ничего не могла поделать. А этот его дорогой Алекс только что целовался с Кларис после того, как пару часов назад удачно поцеловал меня на чердаке в Дефансе. Конечно, когда-то они были любовниками… Ну и что? Я тоже целовалась с Гастоном. Может быть, взять и рассказать ему, как они целовались, а сестре — про нас с Гастоном… Нет, нет! О чем это я? Как там говорил психоаналитик Жак? Цепная реакция?..

— Честно слово, Беа, старина Алекс, мне действительно стыдно! Я не должен был поступать так. Ужасно глупо, я как последний кретин утащил у вас компьютер. Вот. — Он протянул Алексу ноутбук. — Возьми.

Качая головой, Алекс взял.

— С ним все в порядке. Я легко извлек дисковод, и уже из него — дискету. — Теперь Гастон извлек ее уже из нагрудного кармана и тоже вручил Алексу. — Правда, я не знаю, что тогда на меня нашло, господа. Я был совершенно, категорически не прав!