Онлайн книга «Жестокий мир мужчин»
|
– Фамилии этих людей вы знаете? Где они сейчас… – Узнать нетрудно, только вот не уверен, что кто-то из них захочет с вами разговаривать. – Попытка не пытка, – усмехнулась я. – Отлично. Я позвоню, как только будут новости. – И вот еще что, – заторопилась я. – Меня интересует Центр реабилитации спортсменов, это где-то в районе стадиона «Динамо». – Про этот Центр я вам сразу скажу – бандитская лавочка. Как изысканно выражается один мой приятель, туфта чистой воды, но деньги там завязаны большие. Несколько раз органы и наш брат журналист пытались разобраться, что там к чему, но каждый раз неудачно: формально все в порядке. А почему он вас заинтересовал? – Бывший главврач отделения, в котором лежал Егоров, теперь заведует этой самой, по вашим словам, бандитской лавочкой. – Интересно. – Владимир Петрович задумался, вздохнул и добавил: – Очень интересно. – Куда уж интересней, – согласилась я, мы простились, а я опять задумалась. Если Нина права и Севка вместе со своими товарищами устроил кровавую бойню, а потом ловко расправился со свидетелями, если допустить такое, как в эту схему вписывается тот факт, что бывший главврач нынче заведует «бандитской лавочкой»? Однако не это меня сейчас беспокоило, я думала о Севке. Самое подлое дело подозревать в чем-то близких людей… – Или брось все это, или докопайся до правды, – зло сказала я себе, кажется, вслух. Потом стала просматривать бумаги, нашла адрес жены Перфильева, предполагаемого свидетеля расстрела на Катинской, и взглянула на часы. Самое подходящее время для визита. Через полчаса я уже сворачивала во двор многоэтажки. Отыскать нужный дом оказалось делом нелегким, он значился под номером 126»в», и располагался во дворе трех других домов. Редкие прохожие ценной информацией поделиться не могли, и поэтому я изрядно намучилась, прежде чем его обнаружила. Лифт не работал, квартира располагалась на шестом этаже. Дверь открыла пожилая женщина в красном халате с рваными локтями и заплатой на животе. – Здравствуйте, – сказала я, стараясь на ходу решить, с чего начать разговор. – Вы из ЖКО? – подозрительно спросила она. – Денег у меня нет, я вашему начальнику уже говорила, вот дадут пенсию, заплачу, сколько смогу. И нечего меня пугать. Нет совести – оставьте старуху без света… – Я из газеты, – торопливо сказала я. Она вроде бы удивилась. – Да? Из ЖКО в газету нажаловались? – спросила она вполне серьезно. – Нет, – улыбнулась я пошире и поинтересовалась: – Можно войти? – Входите. – Женщина посторонилась, пропуская меня в квартиру. Выцветшие обои, беспорядок на кухне, грязная посуда в раковине, на столе остатки обеда. Все выглядело крайне неопрятно, как, впрочем, и сама хозяйка. – Садитесь, – кивнула она, я устроилась на табурете, женщина села напротив, посмотрела на меня внимательно, а я испугалась, что сейчас она спросит у меня журналистское удостоверение, такового не имеется, и хозяйка скорее всего выгонит незваную гостью, а может и соседей поднять по тревоге или в милицию позвонить. Однако о документах женщина даже не вспомнила. – Вот так, милая, – вздохнула она тяжело. – Не живу, а существую. С пенсиями, сами знаете, что делалось, задолжала за квартиру за восемь месяцев, вот и шлют мне разные бумаги, грозятся все отключить. А Прасковья Ивановна из пятьдесят восьмой квартиры говорит, что могут и выселить. Неужто правда? Вы из газеты, должны знать, можно человека из своего-то дома на улицу выкинуть? – Думаю, что до этого не дойдет, – ответила я. – Не знаешь, что теперь и ждать, – вздохнула женщина. – Всю жизнь мы работали, выжали из нас все соки, а теперь не нужны никому. Всем в тягость. Хоть живой в гроб ложись. – А дети вам не помогают? – осторожно спросила я. – Что дети? Дочка в Архангельске живет, двое детишек… а сын… пьет, одним словом. Какая от него помощь? Квартиру мне вот эту дали, думала, хоть на старости лет поживу спокойно, не вышло. Выгонят на улицу… – Не выгонят, – попробовала утешить я. – Потихоньку выплатите долг, с пенсиями сейчас вроде бы налаживается. – Да… Хотите чаю? – предложила она. – У меня варенье есть. Лепешки с утра пекла. От чая я отказалась. – Сын ваш отдельно живет? – спросила я, желая хоть как-то приблизить разговор к интересующей меня теме. – Да. У нас квартира была, однокомнатная, на Катинской, сейчас 8 Марта называется. Я на расширение стояла, дали нам с мужем вот эту квартиру, а в той сын остался. Дочка к этому времени с семьей уехала в Архангельск, муж у нее из тех мест, а здесь учился. – А ваш муж давно умер? – Пять лет, еще до того, как сюда приехали. Как раз ордер на квартиру получила, а он через три дня и… убили, прямо возле подъезда. – Как же это случилось? – осторожно спросила я. – Кто знает, – махнула рукой женщина. – Ударили по голове – и насмерть. Денег при нем не было, и человек он тихий. Никогда ни с кем не задирался. Конечно, пил. Но ведь чтоб по голове вот так-то стукнули… хотя, сейчас такое время, почем зря убить могут. – Но ведь следствие было? – Было следствие, как же. Только что толку? Да у нас тремя днями раньше шестерых убили в соседнем доме, и то никого не нашли. А тут пьянице по голове стукнули, кому надо искать? Приходил следователь и к себе вызывал. – Женщина махнула рукой с крайним презрением. – В милиции тоже жуликов полно… Последнее замечание меня насторожило. – Вы думаете, они проявили халатность в расследовании или пытались что-то скрыть? – спросила я. – Не знаю, грех на душу не возьму и ничего утверждать не буду. Да и дело давнее… чего теперь… Муж-то мой про то убийство что-то знал… – Про какое? – Ну, вот про тех шестерых, которых расстреляли по соседству… Видел вроде что-то, но мне ничего не рассказывал и никому другому тоже, кроме того следователя. Я, конечно, выспрашивала, а он говорит, такое дело, мол, головы лишиться можно. Покойник хоть и был пьяница, но мужчина умный и жизнь-то повидал. Ну, и когда из милиции стали по квартирам ходить, свидетелей искать, он рассказал… меня из комнаты выгнал, вот так… не хотел, чтобы я слышала. |