Онлайн книга «Нежность августовской ночи»
|
Когда Валентин рассказывал о Зине, его словно стало выкручивать изнутри. Он заплакал. «Но почему, почему нельзя прожить жизнь сначала?! Я бы все по-другому сделал… Я бы никогда… Я – виноват!» …Валентин тяжело поднялся с коленей, побрел назад. У перекрестка его окликнула какая-то прохожая: – Мужчина, где здесь «Утоли моя печали»? – Что? – вздрогнул Валентин – словосочетание, хоть и знакомое, мучительно поразило его. Ведь его печаль – ничем не утолить. – О чем вы? Я не знаю. Валентин вернулся на территорию больницы. В его голове звучало, словно колокол: я виноват, я виноват, я виноват… Он открыл дверь, ведущую в приемный покой. – Куделин! Ну куда же вы пропали? – высунулась из окна регистраторша. – Я вас обыскалась! …Прохожая тем временем остановилась у церковной ограды: – Да вот же она, в двух шагах… На ограде висела табличка – «Церковь иконы Божьей Матери «Утоли моя печали». * * * – …Фридрих, от всей души спасибо вам за интересную беседу, – закончила пресс-конференцию ведущая – блондинка лилейного вида, со столь сладким голосом, что он напоминал концентрированный сироп, и обратилась к залу: – Господа, а сейчас вы можете получить автографы… Прошу, в очередь. Фридрих Бергер схватился за микрофон и еще раз крикнул напоследок: – Спасибо Глебу Мазурофф! Он – это я! – Да-да, мы все благодарим замечательного переводчика Глеба Мазурова, который перевел романы Фридриха на русский язык и позволил нам наслаждаться замечательными, глубокими текстами… – Спасибо издательству «Эллипс»! – заорал Фридрих. – Да-да, мы также благодарим издательство «Эллипс», которое обладает исключительными правами на книги Фридриха Бергера и способствует продвижению и сближению… – сладким голосом подхватила ведущая, но Бергер опять ее перебил: – Спасибо России! – Он обвел зал горящими, возбужденными глазами. – Спасибо русским девушкам! – Прошу, в очередь… – Ведущая, улыбаясь, попятилась назад. – Не торопитесь, господа, Фридрих Бергер даст автографы всем желающим… Ведущая спряталась за колонну и наконец позволила себе перевести дыхание. Бергер, этот «анфан терибль», чуть не сорвал встречу своим вызывающим поведением… Вокруг стола, за которым расположился Бергер, крутилась очередь – в основном из молодых девиц. – Подпишите – Рите Сысоевой… Фридрих, вы гений! – подскочила самая шустрая девица с раскрытой на титульном листе книгой Бергера. «Рите Сысоевой», – старательно писал на развороте своей книги Бергер, высунув язык на сторону. Поскольку письменного русского Фридрих не знал, то выводил латинскими буквами – «Rita SisoeFF»… – Спасибо! – И мне подпишите… – пищала очередная поклонница. – Меня Вика зовут. Вика Старопименовская… – Майн готт… Вика Старо… Старопименофф… майн готт… – бормоча, усердно выводил Фридрих. С Глебом о трудностях перевода взялась беседовать почтенная дама в митенках и шляпе. Потом подошла девица в длинном черном балахоне, с лицом страстным и вдохновенным. Затем толстушка в вязаном свитере… – Скажите, Глеб, а куда надо поступить, чтобы стать переводчицей? – Глеб, а каких авторов вы еще переводили? Глеб терпеливо отвечал и вдруг увидел Свету Злобину, в белом пальто, – она, словно айсберг, сосредоточенно дрейфовала в толпе, неотвратимо приближаясь к их столику. И у нее было такое лицо… Света издалека встретилась взглядом с Глебом и энергично замахала рукой. – Простите… Фридрих, я сейчас… – Глеб пошел навстречу Свете. – Света! Света, что случилось? – Абзац полный! – не обращая внимания на людей вокруг, громко произнесла Света. – Мазуров, я в шоке… Надо поговорить! Глеб повлек Свету за собой. Они скрылись в небольшом зале, целиком посвященном технической литературе. Здесь было тихо, пусто. – Света, да что случилось-то? – снова спросил Глеб. – Я не могу… Сейчас. – Света вытерла лоб платочком, высморкалась. – Она из окна выпрыгнула. – Кто? – глухо спросил Глеб. Сердце у него упало. Он вдруг подумал о жене. – Зина. – Зина? Какая Зина? А… Зина Куделина?! – охнул Глеб. – Да. Я сейчас с Валькой говорила… Прости, я знаю, что тебе неприятно о нем… Глеб вдруг вспомнил Зину – добродушную, кроткую, с этими смешными кудряшками вокруг лица… Не может быть. У нее же трое детей… – Насмерть? – Пока неизвестно. Но все очень плохо, как я поняла. Трепанация – не шуточки… – Света снова высморкалась. – Мазуров… Мазуров, вот объясни мне, что такое происходит? Почему так?! – Жалко Зину… – мрачно сказал Глеб. – Хорошая женщина. Но разве это выход?.. О чем он думал, этот Куделин! Он что, признался во всем жене? – Нина! Нина пришла к ним и рассказала все Зине. Я подробностей не знаю, но, видимо, как только Зина осознала, что Валька все это время был ей неверен, она… того. Решила наложить на себя руки. – Но трое детей… Зачем? И Нина… – Я тоже виновата, – сказала Света Злобина, глядя Глебу в глаза. – Я ведь знала обо всем и покрывала Нинку… Почему? Я помню, как начинался их роман – Нинки и Вали. Они были такие счастливые, такие влюбленные… Потом поссорились. Помирились. Переживала за них. Любовь… – прошептала Света. – Проклятая любовь! – Я не думаю, что всякое чувство можно называть любовью, – раздраженно возразил Глеб. – Это какая-то собачья свадьба, а не любовь! – Я виновата, я виновата… – Мы все виноваты, если уж на то пошло! – оборвал Свету Глеб. – Но я не понимаю, как Нина могла… Столько лет встречалась с Валентином тайком, и ее все устраивало, а тут… – А я тебе скажу. Она узнала, что ты ее бросить хочешь. И решилась идти ва-банк. Не одной же ей оставаться… – Ладно. Ладно… Хуже уже не будет. Все самое ужасное, что могло произойти, произошло, – сказал Глеб. – Я надеюсь. – Хелло! Глеб обернулся и увидел Фридриха Бергера – тот стоял рядом, привалившись к книжному шкафу. – Мужик, тебе чего? – агрессивно нахмурилась Света. – Вали отсюда давай. Хелло… тоже мне. Сколько бомжей развелось, Глеб, ты не представляешь, – обратилась Света уже к Глебу. – Я вот пока сюда шла, так ты не поверишь… – Глеб. Глеб, познакомь меня с этой девушка… – промурлыкал Фридрих. – Иди отсюда, я сказала! – возмутилась Света и от возмущения даже топнула ногой. Достала из кармана мелочь и насыпала ее в один из оттопыренных карманов на кофте Фридриха. – Привязался… И как его только в книжный пустили! Тут вроде как собрание, или чего там… |