Книга Под крылом доктора Фрейда, страница 72 – Ирина Степановская

— Это вам. Не отказывайтесь, пожалуйста.

Таня положила сверток на стол.

— Что это? Можно развернуть?

Таня тихо сказала:

— Это деньги.

Альфия положила сверток в ящик стола.

— Спасибо, хотя это было и необязательно.

Таня неуверенно проговорила:

— Я, то есть мы… мы с мужем очень вам благодарны.

Альфия улыбнулась, вскинула на нее глаза.

— А кстати, у вас исчезло чувство недоверия к мужу?

Таня слегка покраснела:

— Нет.

— Может, это и правильно. Кто и когда, находясь в здравом уме, доверяет мужьям?

— Вы имеете в виду что-то конкретное?

— Нет, вовсе нет.

Таня вдруг смело на нее посмотрела:

— Я знаю, он в вас немного влюблен.

Альфия картинно вздохнула:

— Ох, милая моя Татьяна Петровна! Кто только в меня не был влюблен! Но, мне кажется, вам это ничем не угрожает. Даже если влюбленность была, она быстро пройдет, как только вы займете свое законное место. — Альфия тоже смотрела прямо на Таню. — Вашему мужу ведь, насколько я понимаю, нужна… — она замялась, — ну, если не нянька, то правильней сказать, что-то вроде постоянной попутчицы: чтобы находилась с ним рядом, поддерживала в трудные минуты, давала советы, как поступить. Виталий Вадимович — ведь человек не очень сильный, верно?

Таня сказала:

— Пожалуй, вы первая, кто сумел его так быстро раскусить.

Альфия горько улыбнулась:

— Да мне это, в общем-то, все равно.

Она с сомнением посмотрела на Таню. «Ну, надо пользоваться моментом. Спрашивай сейчас!»

— Знаете, у меня к вам большая просьба.

Таня ухмыльнулась:

— Отдать вам моего не очень сильного мужа?

— Нет, что вы! — Альфия со смехом подняла обе ладони вверх. — Нет, серьезно: не могли бы вы задержаться в больнице на один день, для того чтобы я могла представить вас на врачебной конференции?

Таня не поняла.

— Вы не хотите меня выписывать?

— Нет-нет, не волнуйтесь. Вы уедете. Только на день позже. Я хочу рассказать коллегам о вашем случае — ведь он оказался чрезвычайно редким. На конференциях полагается показывать больного. Некоторые доктора захотят задать вам вопросы…

Альфия говорила, а сама следила за Таниным лицом. «Не согласится! Сдалась ей наша конференция? Ей хочется домой».

Однако Таня вдруг легко согласилась:

— Почему бы и нет? Конечно, мне это не доставит удовольствия, но если это вы меня просите и вам это важно… Я сделаю это для вас. Ну и, в конечном счете, для науки. Врачи ведь тоже должны учиться, как я понимаю. Когда будет конференция?

— Послезавтра. В четыре часа.

Таня протянула руку для рукопожатия.

— Я предупрежу Виталия. Договорились!

И Альфия еще раз отметила, какие красивые руки у давыдовской жены.

Таня уже подошла к двери. Альфия спросила:

— А вы из больницы куда? Виталий Вадимович что-то говорил мне об Осколкове, я так поняла, что он там назначен большим начальником?

Таня улыбнулась.

— Да, он будет директором нового института в Осколкове. Но я поеду домой. Он будет приезжать, — она уверенно посмотрела Альфие в глаза. — Я хочу довести свои опыты до конца. Не откладывая. Боюсь даже представить, что там могло случиться с мышами в мое отсутствие.

— Но, надеюсь, вы будете продолжать работать не с йодом? — встревожилась Альфия.

— Нет, нет. Не беспокойтесь. Чипы уже вживлены, больше паров не будет. Я поняла, как это небезопасно. Да и впечатления, вы знаете, остались на всю жизнь…

Таня постучала в дверь, призывая Нинель.

— А вы не думали, что, может быть, лучше пока совсем оставить работу? Пожить рядом с мужем…

Таня передернула плечами:

— Ну нет! Что это будет за жизнь? Все равно что в больнице, скучно. — Она постучала себе по виску. — Так и мозги окончательно плесенью зарастут. А там у меня широкое поле деятельности. Виталий мне рассказал, что мой предприимчивый коллега Никифоров ведет запись людей ко мне на прием. Организовал еще одну лабораторию под названием «Влюбиться и разлюбить!». И продает талончики за нехилые деньги. Вот делец! Приеду — всех разгоню. И буду заниматься настоящим делом.

Альфия подошла к ней.

— Смотрите. Вам еще вредно переутомляться.

Нинка все не шла.

— Знаете, в Южной Америке работал врач. Его фамилия была Геринг…

Альфия удивилась:

— Родственник преступника, что ли?

— Нет. Это было гораздо раньше. Хотя он тоже был немец. Геринг исследовал свойства змеиного яда. Говорят, даже сам ловил змей. Сначала на животных, а последние опыты проводил на себе, потому что считал опасным подвергать риску жизни добровольцев. Однажды он ввел себе слишком большую дозу яда. У него развилась страшная картина отравления, и он понял, что не выкарабкается. Тогда он позвал к своей постели жену и до последней минуты диктовал ей свои ощущения.

— И умер? — спросила Альфия.

— Умер. Но змеиным ядом с тех пор пользуются как лекарством. — Таня помолчала. — Здорово, правда?

К Альфие вернулось чувство юмора.

— Что он умер?

— Нет. Что до самой смерти его не покидали воля и интерес к работе.

Альфия улыбнулась.

— Я бы предпочла, чтобы он остался жив.

— Я тоже, — Таня помолчала. — А знаете, теперь во всех таких поступках я вижу отсвет религиозности. Только религии у всех разные.

— А вы помните, как вы горячо любили Бога в начале вашего болезненного пути?

— Смутно, — сказала Таня. — Но я прекрасно помню сцену из «Братьев Карамазовых», в которой один из братьев боится черта. Наверное, и я вела себя похоже.

— Примерно, — подтвердила Альфия.

Таня опять порозовела.

— Знаете, занятия наукой так увлекательны, что мне почти ничего не страшно. Я бы и с йодом опять поэкспериментировала — повторятся у меня прежние симптомы или нет?

— Может, лучше на кошках попробовать? Или на мышках, — сказала Альфия. — Вы же мне обещали, что с йодом покончено.

— Обещала, да, — нехотя подтвердила Татьяна. — Но мышки же не могут рассказать, какие чувства они испытывают к Богу.

— Может, еще полечимся в больнице? — полушутя предложила Альфия. — Рано я собралась вас выписывать.

— Нет-нет. Не буду я больше вас пугать. Но все-таки как бы мне хотелось перенестись хоть на минутку в то время, когда эта загадка будет разгадана!