Книга Счастье с доставкой на дом, страница 2 – Александра Артаева

К сожалению, количество отмечаемых дней рождения с годами значительно сократилось, и на данный момент именинниц было всего две — Рина да Тошка.

— А ты тоже чувствуешь? — спросила девочка, весело глядя на мать.

— Что чувствую?

— Восторг. Щенячий.

— Вряд ли это восторг, но радость — несомненно.

Тошка немного помолчала, как будто прислушиваясь к чему-то, а потом раздумчиво сказала:

— Мамуль, у меня в животе скопилось предчувствие.

— Да почему в животе-то? — снова засмеялась Рина.

— Не знаю, но точно в животе. Я как подумаю про надвигающийся праздник, так у меня внутри сначала все вверх взмывает, а потом падает вниз.

— То есть в живот?

— Да, прямо, как на американских горках.

— Интересно, что бы это значило? Вроде бы никаких сюрпризов я тебе не обещала…

— Не знаю. Но думаю, это все же предчувствие.

— И что же ты предчувствуешь своим животом?

— Зря смеешься, между прочим. А может быть, я жду чуда? Ты веришь в чудеса?

— Нет.

— Ну хотя бы надеешься?

— Чтобы надеяться на чудо, надо иметь точное представление о том, что ты под этим подразумеваешь, — пожала плечами Рина.

— Элементарно, Ватсон! Под чудом подразумевается заветная мечта, в осуществление которой ты особо не веришь, но расстаться с которой тебе было бы жалко. Вот и говорят: живет с надеждой на чудо.

— Нет, я в чудеса не верю.

— А во что ты веришь?

— В здравый смысл.

— Фу, как ужасно скучно!

— Согласна, но это факт.

В этот момент раздался звонок в дверь, и Тошка, быстренько обтерев руки мокрым полотенцем, помчалась открывать. Не заглядывая в глазок, она распахнула дверь. На пороге стояла подруга Рины Наталья. Она держала в руках большой пакет с апельсинами, который тут же вручила Тошке:

— Держи, Ребенок. Это тебе — два кэгэ витамина цэ.

— Теть Нат, а я с сегодняшнего дня больше не ребенок, так что можете называть меня Антониной Сергеевной.

— И в связи с чем же у вас тут такие сурьезные перемены?

— Ну как же, ведь мне только что стукнуло шестнадцать.

— Действительно, что это я? Ну, на Антонину Сергеевну можешь не рассчитывать — будешь Тошкой.

— Да я и так Тошка!

— Для меня всю жизнь была Ребенком.

— Это правда. Ну ладно, с вами все равно не поспоришь. Теть Нат, а хотите пирожок попробовать? С повидлом или с яблоками? Мы как раз только что очередную партию из духовки вытащили.

— Ты не Антонина Сергеевна, а змей-искуситель, — возмутилась Наталья. — Официальное пирогопоедание состоится только в семь часов, а ты хочешь, чтобы я начала преступное накапливание калорий прямо сейчас?

— Да вы только понюхайте, как пахнет, — продолжала соблазнять Тошка.

Наталья втянула носом воздух, громко сглотнула и безвольно пошла на запах, как крыса на звуки дудочки крысолова.

— Приветик, — весело пропела она, засовывая голову в кухню. — Готовитесь кормить гостей на убой?

Рина отбросила со лба прядку волос и кивнула подруге.

— Ой, и не говори, что-то мы с Тошкой в этот раз разошлись. А ну как все останется?

— Тю-ю, — протянула Наталья, бочком подвигаясь к стоящим рядком блюдам, покрытым льняными салфетками. — Зря переживаешь — подберем все до крошечки. А рулет с маком будет?

— Конечно, специально для тебя, — усмехнулась Рина. — А ты что это сегодня так рано? — удивилась она.

— Это я на минутку заскочила, по делу — собираюсь у тебя кое-что одолжить.

— Надеюсь, не мое любимое вечернее платье? — ехидно улыбнулась Рина.

В вопросе звучал откровенный сарказм, поскольку у подруг категорически не совпадали не только размеры, но прежде всего вкусы. Невысокая миниатюрная Рина предпочитала в одежде классический стиль и сдержанные цвета. Наталья же, которая, напротив, была довольно высокой и крупной, отличалась вкусом экстравагантным и даже несколько агрессивным. На этой почве у подруг порой случались стычки, из которых никто и никогда не выходил победителем. Наталья считала Рину консервативной до мозга костей. Рина же в свою очередь не могла не возмущаться вызывающими нарядами подруги и всегда откровенно высказывала ей свое мнение. Однако сбить Наталью с толку было абсолютно невозможно, равно как и смутить критическими замечаниями.

Вот и сейчас, легко проигнорировав выпад в свой адрес, она только презрительно фыркнула и пожала плечами. Потом неожиданно закричав «Смотрите сюда!», она широким жестом пьяного купца распахнула свое длинное коричневое пальто, и Рина от неожиданности чуть не села мимо стула. Тошка прикрылась ладошкой и украдкой хихикнула.

Представшая перед ними картина была совершенно ошеломляющей.

На Наталье были черные мягкие легинсы, которые, облегая довольно стройные мускулистые ноги, убегали в глубь ярко-красных полусапожек. Сверху же на ней красовалась длинная шелковая кофта ядовито-желтого цвета. Вся она была усеяна крупными блестящими маками, а довершал все это великолепие гигантский бант, свисавший с правого бедра.

При виде очередного невероятного одеяния подруги обычно довольно сдержанная и тактичная Рина разом утратила самообладание. Она закатила глаза и тяжело вздохнула.

— Ну как? — с веселым вызовом завопила Наталья. — Как я вам нравлюсь?

— У нас что, на дворе год Петуха? — спросила Рина насмешливо.

— По-моему нет, но это неважно. В данном случае твои комментарии не требуются. А требуется дружеская помощь.

— Боюсь, Наталья, что тебе уже ничто не поможет.

— Только не заводи свою старую шарманку, о’кей? У меня сегодня важный клиент, надо произвести на него неизгладимое впечатление. Так что давай лучше подскажи, чего бы такое мне повесить на шею? Видишь, шея совершенно голая и не украшенная.

— Да тут один бант чего стоит, — хмыкнула Рина. — Он мгновенно отвлечет на себя внимание твоего клиента, и ему будет уже совершенно безразлично, какая у тебя шея.

— Да брось ты, — легко отмахнулась Наталья. — Шикарный бант, мне нравится! Скажи, Тошка?

— Шикарный бант! Мне тоже нравится! — весело подхватила девочка.

— Кто бы сомневался, — откликнулась Рина.

— Ну, к счастью, не все у нас обожают одеваться в стиле «Черный квадрат», — съехидничала Наталья.

— Господи, а Малевич-то тут при чем?

— Ну как же! Твой идеал — маленькое черное платье и в пир, и в мир, и в добрые люди. Как на тебя глянешь, так первым делом Малевич и приходит на ум.